Охотник за смертью: Судьба
Шрифт:
Экран опустел. Рэндом посмотрел на Диану.
— Упаси бог, если они когда-нибудь обнаружат, что за прекрасная штука розыгрыш.
В винном погребе Рэндом и Руби оказались вполне закономерно. Отведенные им комнаты, как и большая часть уютных гостиных и кабинетов замка, были разрушены во время боя с Шабом. Им обоим хотелось без лишнего шума отметить достигнутый успех, а для этого из всех мало-мальски сохранившихся помещений винный погреб подходил лучше всего. Туда они и направились по сохранившимся коридорам, по пути огибая завалы и провалы и с улыбками кивая немногочисленным встречным. Как оказалось, большинству защитников
На самом деле это был вовсе не погреб (клан Охотников за Смертью назвал его так исключительно из уважения к исторической традиции), а длинное, узкое, терявшееся в бесконечности помещение. Его бесчисленные ячейки, словно соты огромного улья, были заполнены несчетными емкостями с изысканными столовыми винами, лучшим шампанским и таким выдержанным бренди, что впечатлительный человек мог бы свалиться с ног, лишь прочтя наклейку на бутылке. Тут имелись вина неизвестных марок, произведенные из винограда давно не существовавших сортов. Некоторые этикетки были написаны на полностью забытых языках, в бутылях иных крепких напитков обнаруживалось кое-что покруче обычных донных червяков, а отдельные марки находились во многих мирах под запретом из медицинских соображений и годились только для самоубийства.
Рэндом и Руби неспешно бродили меж стеллажей, пробуя то одни, то другие напитки. Наконец они остановили свой выбор на густом и крепком красном вине с сильным полынным привкусом и сели за маленький столик, чтобы выпить по-настоящему. Вермут пошел превосходно, и Рэндом счастливо вздохнул, почувствовав, как медленно расправляются некоторые узлы в его перенапрягшихся мускулах. Он с нежностью улыбнулся Руби, и та торжественно кивнула ему поверх своего бокала.
— Знаешь, — сказал Рэндом, — Диана была совершенно права. Посвяти она меня в свой план заранее, я счел бы ее сумасшедшей. Как и всякий другой.
— Верно, — согласилась Руби.
— В последнее время жизнь оборачивается неожиданным образом, — продолжил Рэндом. — Некогда Матер Мунди считалась нашим союзником. Потом выяснилось, что все это время она была нашим врагом. Теперь, оказывается, мы снова водим с ней дружбу. ИРы числились официальными Врагами Человечества, но нынче они наши дети. Черт, да посмотри на нас самих: то мы друзья, то враги, то опять друзья.
— Так-то оно так, — признала Руби, опустошив свой бокал. — Но опять же, все не было так просто, как нам казалось и хотелось, даже во время восстания. В книгах по новейшей истории Империи нас наверняка будут расхваливать на все лады. Но лично я никогда не скрывала, что приняла участие в заварушке исключительно из-за возможности разбоя.
— И чтоб прикончить уйму народа.
— И это тоже.
— Политика, — грустно вздохнул Рэндом. — Страшно подумать, сколько времени и душевных сил уходит на споры, которые потом вовсе не кажутся такими уж важными. Вот если бы можно было объединить сознания всех людей, как сделала Диана с Матер Мунди и Шабом. Заставить людей познать истину.
— Так ведь нету ее, истины, — отозвалась Руби. — Есть множество на чем-то основанных, но совершенно различных точек зрения. А мы склоняемся к той или другой в соответствии с тем, чего требует наша природа.
— Мой бог, ты говоришь прямо как философ, — улыбнулся Рэндом, осушив свой бокал. — Что может быть лучше доброго вина и хорошей застольной беседы? Нам
— А что, Джек, правда ведь, нам неплохо бывало вместе, а?
— Конечно. Всегда, когда ты по той или иной причине не пыталась меня убить.
— Да брось ты, это была одна видимость. На самом деле у меня и в мыслях не было тебя убивать.
— Я знаю.
— Пока, разумеется, речь не шла о деньгах.
Рэндом рассмеялся:
— Что тут поделаешь: наемник, он и в аду наемник.
— . Точнее не скажешь. Но нам, один черт, было по-настоящему хорошо вместе. Ей-богу, я ни к кому не относилась так, как к тебе. И всегда гордилась тем, что мне выпала честь сражаться рядом с легендарным повстанцем.
Рэндом посмотрел на нее с легким удивлением.
— Что ж, Руби, спасибо на добром слове. А мне всегда было приятно видеть тебя на своей стороне. Хотя бы потому, что в тебе, в отличие от того дерьма, с которым по большей части приходилось иметь дело, я видел потенциально опасного противника. Признаюсь, ты вливала в меня больше жизни, чем любая из моих жен. Даже больше, чем моя пятая, незабвенная Арабелла. А ведь она была акробаткой, женщиной-змеей. А скажи, с чего это вдруг тебя потянуло на откровенность?
Руби пожала плечами:
— Не знаю. Наверное, просто почувствовала, что мы не вечны. Мне кажется, сегодня мы оказались ближе к смерти, чем когда бы то ни было.
— Оказаться-то оказались, но вышли из этой переделки с честью. Как всегда. Правда, когда Оуэн увидит, что осталось от его замка, он вряд ли воспылает к нам любовью.
— Я рада, что и он, и Хэйзел остались живы. Хэйзел была моим единственным настоящим другом. А Оуэн… Я всегда восхищалась Охотником за Смертью. Единственный по-настоящему достойный человек, которого я когда-либо встречала.
— Я выпью за это, — сказал Рэндом.
— За это стоит выпить, — одобрила Руби, — позволь мне наполнить твой бокал.
Она взяла его бокал и наклонила над ним бутылку. Когда красная густая, как свернувшаяся кровь, жидкость потекла в сосуд… что-то и в том, как она двигалась, и в том, как говорила с ним, словно желая попрощаться… что-то в ее лице и в ее глазах заставило Рэндома насторожиться. Поэтому, когда свободная рука Руби неуловимым, словно бы случайным движением приблизилась к бокалу, Джек стремительно перехватил ее. Вырваться Джорни и не пыталась. Он медленно разжал ее ладонь, и несколько последних крупинок мелкого порошка выпало из спрятанной в ладони капсулы. Обычный трюк отравителя. Рэндому и самому случалось им пользоваться, но не по отношению к тем, кого он любил.
Их взгляды, исполненные боли и печали, встретились. Последовала долгая пауза. Потом Руби резко вырвала руку, и оба они вскочили на ноги. Рэндом пинком опрокинул стол. В руке Руби оказался нож. Джек выхватил свой.
Они схватились. Оба ножа одновременно вонзились в податливую плоть. И он, и она издали схожие, хриплые возгласы и замерли, тяжело дыша друг другу в лицо. А потом, когда силы стали покидать их, медленно опустились на холодный каменный пол.
Рука Руби выпустила рукоять ножа, торчавшего из бока Рэндома, и обессиленно привалилась к Джеку. Он приподнялся и сел, чтобы удерживать ее в объятиях. Лицо Руби было мертвенно-бледным, его покрывал пот. Глянув вниз, Рэндом увидел, что из ее груди торчит рукоять его ножа, а одежда уже пропиталась кровью. Руби содрогнулась, и Рэндом прижал ее к себе, словно для того, чтобы защитить от холода. Она уткнулась лицом ему в грудь, и боль в его ребрах была ничем по сравнению с болью в его сердце.