Охотник за смертью: Война

Грин Саймон

Мы не только получили таким образом доступ к любой деловой информации Человечества, которой мы манипулировали в собственных целях и для собственного развлечения, но мы также разрушали умы людей, когда они входили в Матрицу, занимали их опустевшие тела и посылали их шпионить. Они даже лучше фурий и куда труднее обнаруживаемы. Как оно вам — знать, что мы ходим среди вас, ничего не подозревающих? И даже среди ваших знакомых есть мы. Мы повсюду. Вы не можете верить никому. Но я здесь не для болтовни. Дорогая Лайонстон, у вас бывал вид и получше. Но мы все еще можем спасти вас от ваших врагов. У нас на Шабе вы будете дома, если

захотите. Вам придется покинуть свое тело, но ведь это такое ограничивающее приспособление! Откройте нам свой разум через имплантированный коммуникатор, а мы сделаем остальное. Идите на Шаб и живите вечно. Да, вам придется оставить свою человеческую сущность, но вас ждет вечная жизнь.

— Все что угодно — ради мести! — вскрикнула Лайонстон и открыла встроенные коммуникаторы. Сила извне схватила ее разум и вырвала его из тела. Ее сознание рванулось вверх и наружу, покидая Голгофу, избавляясь от человеческих забот и ограничений. На всех экранах лицо Молодого Джека Рэндома сменилось ее победно смеющимся лицом, потом она исчезла, и экраны снова погасли. Очень тихо стало в тронном зале. Повстанцы подошли и посмотрели на изломанное тело Лайонстон, лежащее в крови рядом с Троном. Оно все еще дышало. Они переглянулись, и вдруг вперед вышел Кит Саммерайл, нагнулся и отрезал ей голову.

— За тебя, Дэвид, — тихо сказал он и выпрямился, подняв голову за волосы так, чтобы все видели. — На всякий случай. И нам нужно что-то, чтобы показать народу. Пусть думают, что ее больше нет. Так лучше.

— Э-э, прошу прощения, — появился сзади Тоби Шрек, о котором все забыли. — Но это все снималось на камеру Флинна и шло в прямом эфире. Вся Империя видела, что здесь произошло.

— Верно, — подтвердил Флинн. — И я дал парочку крупных планов.

— Ну ладно, — пожал плечами Рэндом. — Хотя бы будут знать, что за тварь была у них вместо императрицы. Оуэн грустно покачал головой:

— Ничего себе. Сплошные проблемы. Вы понимаете, что нам теперь придется запустить в Матрицу киберкрыс, чтобы они как следует ее почистили, а то ею нельзя будет пользоваться? Это если они настолько хороши, насколько сами говорят.

— А что делать с ИРами в образе людей? — спросила Руби. — Черт побери, какая мерзкая мысль! Она же теперь не отвяжется. Они сказали, что мы коекого из них знаем.

— Они могли это сказать, чтобы нас запутать, — предположила Хэйзел.

— И ты поставила бы свои деньги на такой шанс? — возразила ей Руби.

— Так или этак, — подвел итог Рэндом, — а борьба не кончается только потому, что Лайонстон больше не сидит на Железном Престоле. Верно, Оуэн? Оуэн!

Все посмотрела туда, где у подножия Трона стоял Оуэн. Бриллиантовая корона Лайонстон лежала там, где упала, когда Кит обезглавил тело, и сейчас была прямо у ног Оуэна. И он ничего не видел, кроме нее. Корона, которая правит Империей. Он стоял среди покинутого двора, кровь капала с его меча, пришли к концу его искания, и что теперь? Он может поднять с пола корону, возложить ее на себя и провозгласить себя императором. Может. Он — последний Дезсталкер, почти того же масштаба легенда, что и основатель рода. Герой Восстания, Искупитель потерянных хэйденов, Спаситель Миста. Есть много людей и движений, которые его поддержат — по разным причинам. Он может стать императором. Придется убить или бросить в тюрьму нескольких своих друзей, отбросить кое-какие убеждения, но

он может править Империей. И установить должный порядок вещей. Он наклонился и поднял корону.

— Ну? — тихо спросила Хэйзел, подойдя и став рядом. — Ты хочешь ее?

Оуэн взвесил корону на руках и выпустил. Она упала.

— Нет. Слишком для меня тяжелая.

— У тебя легитимные основания, — осторожно заметил Рэндом.

— Нет. Было у меня искушение, но лишь на мгновение. Правителем я всегда хотел быть еще меньше, чем воином. Может быть, теперь, когда все кончилось, мне будет позволено вернуться назад и снова быть кабинетным историком, никому, кроме самого себя, не нужным. Я только этого всегда и хотел понастоящему. — Он обернулся к Железному Престолу. — Ни корон, ни тронов. Они портят людей, пробуждают в них худшее. Даже в хороших людях, таких, как Джиль. — Он сжал кулаки и повернулся к Трону. Трон раскололся сверху донизу и развалился на черные обломки. — Хватит Тронов. Хватит правителей. Пришло время нам править самими собой.

— Отлично сказано, Оуэн! — Джек Рэндом вышел вперед и хлопнул Оуэна по плечу. — Но дело еще не кончено ни для тебя, ни для меня. Пришельцы еще готовят вторжение. И Шаб тоже не будет сидеть сложа руки. Кто-то должен построить Империю заново и снова сделать Человечество сильным. Мы будем нужны еще больше, чем раньше.

— А знаете, мы ведь еще даже не решили, какой системой мы собираемся заменить Империю, — сказала Хэйзел. — В Восстании участвовали люди, у которых не было ничего общего, кроме желания свергнуть Лайонстон. В ближайшем будущем нас ждет дикое количество споров на повышенных тонах.

— И хорошо, — уверенно сказал Рэндом. — Здоровый спор — краеугольный камень демократии.

— А если нам не понравится, что нам говорят, мы всегда можем выставить говорящего пинком под зад, — невинно сказала Руби. Рэндом пристально на нее посмотрел, и она вопросительно приподняла бровь: — А что?

— Ладно, это проблемы завтрашнего дня, — положил конец спорам Дезсталкер. — Сегодня празднуем победу! Мы дорого за нее заплатили собственной кровью, потерей друзей и любимых.

— Некоторые еще не потерялись, — напомнила о себе Хэйзел.

— Вот это правда, — ответил Оуэн. И тут же привлек ее к себе и поцеловал. Хэйзел вырвалась.

— Слишком много себе позволяешь, жеребец! И сама его поцеловала.

— Крупный план! — прошипел Флинну Тоби. — Ты что, хэппи-эндов не любишь?

ЭПИЛОГ

Но рассказ на этом не кончается.

После Восстания начинается настоящая борьба — разные партии спорят о том, какая политическая система заменит Империю. Старые друзья становятся врагами, старые враги против воли становятся союзниками. Платятся кровью старые долги, открываются скрытые ранее кукловоды за сценой, приводятся в действие долго вынашиваемые планы и заговоры. Борьба за Железный Престол окончена, но война за душу Человечества только разгорается.

Что-то живое есть в Черной Бездне. Хэйдены объявляют о собственных, нечеловеческих интересах. Открывается истинная природа Матер Мунди. Безумный Лабиринт возвращается на потерянный Хэйден.

И в конце концов опять одному человеку — Оуэну Дезсталкеру приходится встречать лицом к лицу свою судьбу на черных улицах Мистпорта, и от него зависит, спасти или погубить будущее Человечеств