Охотник за страхами
Шрифт:
— Два миллиона в цикл, плюс тридцать процентов с Вашего мира.
— Три с половиной и сорок процентов, вот мои условия.
— Слишком дорого, мне кажется.
— Ну, ради такой прекрасной дамы… Три и тридцать пять.
— Пойдет. Я передаю Ваши условия руководителю добывающей операции. Окончательное решение выносит он.
Танец продолжался, вокруг договора заключались один за одним, и по этим договорам будут убивать. Не сотни и тысячи, а намного больше, причем убивать не сами, а чужими руками. Редко какая война выгодна простому народу, но простым народом легко управлять. Пусти некоторые средства на пропаганду, и любую войну, начатую по причине пускай даже чьего-то ущемленного самолюбия, будут называть «священной» обе стороны.
Спонсируй
Или же спонсируй недовольных властью — и будет тебе гражданская война. Люди сделают все сами, и демону останется только собирать: убедиться, что рядом с каждым трупом будет камешек, впитывающий отпечаток, и потом забрать его. А уж это исключительно дело техники.
В более или менее демократическом обществе сделать нечто такое сложнее, хотя и тоже ничего особенно сложного, а вот тоталитарные, особенно военного плана, абсолютные монархии — там главное дать команду сверху, или профинансировать заговорщиков, причем желательно, чтобы мятеж не удался. Лакомый кусок и архилегкая добыча.
Я допускаю даже, что это их работа, что на Гитлера не удалось ни одно из покушений. Да и за многими другими событиями моего мира. Тут уж в пору стать параноиком и во всем подозревать заговор.
По многим мирам монархий и тоталитаризма хватает, и оттого они лакомый кусочек для подобных первооткрывателей, вроде Ирсилира, то бишь меня. Разумеется, далеко не везде царит абсолютная монархия и тоталитаризм, а в некоторых местах, вроде Алерии, подобный строй организован так, что вмешательство терпит крах и нежизнеспособно. Ведь Нолдорцы не смогли развалить Алерийскую Империю изнутри окончательно, как ни старались, хотя, надо отметить, были к этому близки, достаточно вспомнить инквизиторов.
Любая экономика всегда подчиняется одному принципу, который красиво назвали «принципом максимизации прибыли». Каждый хочет получить все, при этом делая чуть меньше чем ничего. Собственно вся и наука торгашей, экономика не более, как мне кажется, обертка вокруг этого простого, как и все гениальное, принципа. Из этой теории выпадают только люди, занимающиеся неприбыльным делом только потому, что оно близко их сердцу, но они, как я давно уже понял, пережиток сгинувшей советской эпохи и в «естественной среде» капиталистического мира (сужу на примере своего родного) их слишком мало.
А теперь отметим, что подготовка всего у Нолдорцев заняла не год и не два, а из того, что я успел разнюхать тут, все надо провернуть за пару месяцев, иначе это нерентабельно.
Здесь напрашивается сразу вопрос: чего тогда демоны забыли в Алерии? Количество убиенных в год нежитью было очень и очень небольшим, по сравнению с большинством «добывающих» операций, а почву для такой «добывающей» операции обычно готовит одиночка, а не группа, да и убивать сотни лет на все это никто не намерен. Все это шло категорически в разрез со здравым смыслом и наводило на мысли, что добыча отпечатков была делом второстепенным, полезным, но, тем не менее, второстепенным.
Турегсвейн. В «путеводителе» значится как отель и рынок. Здесь обслуживают в том числе и говорящих на английском, русском, испанском, вьетнамском и китайском. Помимо этих есть еще и пара сотен других, неизвестных мне языков и наречий.
Весь комплекс представляет собой огромный дворец, выполненный в едва ли известном мне стиле, вернее, даже не в стиле, а в дикой смеси разнообразный стилей. В каком-то смысле архитектурные шедевры и резные колонны могут здесь соседствовать с целыми залами, где нет ни единого «архитектурного излишества». Дворец Турегсвейна отличают высокие потолки, навскидку четыре с половиной, а то и пять метров. Сам дворец раскинут на территории в несколько квадратных километров и представляет собой единое здание с количеством этажей, варьирующимся от двух и до шести, не считая большого количества высоких башен, куда нас не пускали. Переходы, залы… Все это разбросано так, что заблудиться здесь труда не составит. Создается впечатление, что архитектор
В этот мир были даны только координаты, а подпись гласила, что сила древних направит нас туда, куда надо. Не знаю, при чем здесь «сила древних», и что это, вообще говоря, такое, но меня она тоже направила в нужное место. Вышколенный лакей вежливо спросил мое имя, клан и срок, на который я планировал остаться, начиная от одной недели.
Надо было видеть его лицо, когда он узнал что я из клана Оронтеруса. Сначала на нем отразилось недоверие, потом подозрение, а потом, когда он попытался меня прощупать, вернулась его услужливая улыбка. Я ощутил это прикосновение, но это была не знакомая мне «первородная энергия», а нечто другое, хотя также направляемое мыслью. Разумеется, я не скрывал своего «отпечатка», запутанность и поврежденность которого убедили лакея в том, что я скорее всего не вру. С меня спросили шесть душ за стандартный недельный срок пребывания, и я расплатился выданными мне в Алерии трофейными душами, собранными Нолдорскими некромантами.
Каждому прибывающему сюда постояльцу полагался проводник противоположного пола, впрочем, пол проводника — это в зависимости от пожелания постояльца — лишь бы платил. Другое дело, что проводниками в этом лабиринте были дети, на вид лет шести-семи, не больше. Меня «нижайше» попросили «не убивать это грязное отродье раньше, чем я запомню хотя бы примерно планировку». Мне стоило тогда больших усилий изобразить циничную улыбку и загадочно сказать «постараюсь, но за себя не ручаюсь».
Путь сюда был достаточно долгим. Как расскаывалось в путеводителе, миры, где способен жить человек, в основной своей массе лежат на некоторой плоскости и меняются только две координаты. Силы камня хватает только для перемещения на некоторое расстояние по этой плоскости. Если миры назодятся далеко друг от друга, то приходится останавливаться в пути, отдыхать в каком-нибудь мирке, а потом вновь открывать врата. Дальние переходы очень утомляют, и открыть врата в мир рядом всегда проще, чем в достаточно далекий от тебя мир. На моем пути была она «пересадка», мир «пустошь», состоящий из одной единственной пустыни, в которой я обустроил себе небольшую пещерку, пока отлеживался сутки, приходя в себя после перехода.
В Турегсвейне я уже восемь часов и за это время успел возненавидеть как демонов, так и их подход к ведению дел. Детей было не просто жалко. Я готов был встретить здесь жестокость, готов был ко всему, но только не к этому. То ли дал о себе знать еще один вшитый в меня природой инстинкт, то ли это просто таковы мои понятия, по которым я жил, но для меня это было дикостью.
Моей проводницей стала рыжеволосая девочка Ф’Алерэ, называвшая меня «господином Ирсилиром». Она боялась меня как огня, должно быть, наслушалась историй сверстников. Пока я танцевал какой-то замысловатый танец с Джанной, попутно во все уши слушая условия сделок других и просто разговоры, Ф’Алерэ стояла в стороне. Надо ли говорить, что ни одного тоталитарного мира у меня на примете не было, и это был блеф чистой воды. К тому времени, как это выяснится, я планировал убраться отсюда с большим количеством пищи для размышлений и залечь на дно, переваривая ее, словно питон добычу.
Танец закончился и я попрощался с Джанной, в который раз обращая внимание на то, что она мне кажется смутно знакомой, и подошел к своей проводнице, стоявшей поодаль. Хотя от снеди ломились столы, и каждый был волен есть, что и сколько хотел, сейчас мне было не до еды.
— Ф’алере, пойдем — бросил я девочке и вручил ей свою записную книжку — не вздумай потерять!
— Да, господин.
Попутно я в который уже раз отметил, что на остальных прислуживающих гостям детях заметны следы жестоких побоев, многие хромают.