Охотник
Шрифт:
Его многое удивляло в Москве: разномастные ларьки (по-московски: палатки), в которых открыто торговали спиртом… бабушки, приторговывающие с рук сигаретами… дорогие иномарки, мелькающие в потоке "волг" и "жигулей"… пикеты с плакатами "Гайдар – наемник сионизма!"… "Чубайса – на фонарь!"… пункты обмена валюты… какие-то типы с плакатиками на груди: "Куплю ваучер!"…
Его изумили цены в кооперативном кафе, куда он зашел пообедать и выпить пятьдесят граммов коньяку… Его представления о сумме, которая лежала в полиэтиленовом пакете, сильно изменились.
На
И – "Красная Звезда"! Точно такой, какой лежал сейчас у него во внутреннем кармане. Только на том, "продажном", эмаль была темнее от времени.
Он смотрел несколько секунд… не понимая, что происходит… не спит ли он? За спиной кто-то надрывно пел под аккордеон:
Ма-асква златаглавая, звон калакалов…
Ца-арь-пушка державная, разлет сидаков…
– Интересуетесь или желаете приобрести? – прозвучал голос.
– Что? – спросил Гурон, поднимая глаза на продавца.
– Я говорю: желаете купить, господин? Или, может быть, есть что продать?
У продавца были сальные волосы и глаза тоже – сальные.
– А вы покупаете?
…Ка-анфетки-бараночки, словно лебеди саначки…
– Покупаем. И цену даем хорошую… а что у вас, господин?
– За "Звезду" сколько даете?
– В каком, позвольте полюбопытствовать, состоянии? С документами?
– В отличном состоянии, – сказал Гурон чужим голосом. – С документами.
– Э-э… двадцать пять сразу.
– Двадцать пять рублей? – спросил Гурон, вспоминая свою поездку на такси и обед в кооперативном кафе.
– Хе-хе… что ж я – не человек, что ли? Долларов, господин, долларов.
Гурон посмотрел в глаза продавцу… тот улыбнулся… Гурон смотрел в глаза, в глаза! И продавец понял вдруг, что этот дурной мужик запросто может убить его. Прямо здесь и сейчас. И никто – ни братки, которым он отстегивает бабки, ни менты, которым он тоже отстегивает, – не сможет этому помешать. Продавец отодвинулся, пискнул: ты чего, ты чего? Ты чего, мужик?
…Э-эх! Гимназистки румяныя, от мороза чуть пьяныя…
Гурон повернулся и пошел прочь.
Страна, в которую он вернулся, была очень сильно не похожа на страну, из которой три года назад он улетел в последнюю командировку…
Гурон долго не мог заснуть, лежал на верхней полке плацкартного вагона, слушал
За стенкой слева скрипучий женский голос долдонил: да когда уже ты напьешься, наконец, паразит? Да когда уже ты подохнешь, наконец, пьянь ты несчастная, сволочь ты последняя? Ведь всю кровь ты мою уже выпил! Ведь сколько лет я уже с тобой мучаюсь, с алкашом проклятым? В ответ невнятно мычал что-то мужской голос.
За стенкой справа другой женский голос говорил: четвертый месяц зарплаты не видим. Четвертый, Тоня, месяц! А что на книжке лежало – все прахом пошло… мы ведь на машину копили, в очереди за "жигуленком" стояли… шесть триста стоил. Вот – накопили! Теперь на эти деньги только велосипед купить можно… ой, не знаю, Тоня, как и жить-то дальше.
Гурон уткнулся лицом в тощую подушку, приказал себе: спать, – но уснул только через полчаса. Раньше он засыпал почти мгновенно.
Он уснул и сразу накатило: светила африканская луна, они шли по ручью…
Глава вторая
…КАК УТРЕННЕЕ ОБЛАКО
…Светила набирающая силу луна. Они шли по широкому ручью, прижимаясь к затененной стороне, держали интервал метров пятнадцать. Первым двигался Цыган, за ним – Доктор, замыкающим шел Гурон. Началось все с того, что информатор из деревни сообщил: "львы" ушли. Информатор был сыном местного колдуна и законченным алкоголиком – от него всегда разило зудаби. [4]
4
Ананасовый самогон.
А уж за бутылку дурного местного виски он, кажется, готов был продать и папашу. А еще он был законченным подонком. В деревне его не любили, но не связывались. Как же? Папаша-то – колдун. А в колдовство в этих краях верят безоговорочно… над этим можно иронизировать, но еще во время первой командировки Гурон понял, что не все так просто. Здесь, в африканской глубинке, иногда происходят такие вещи, что… в общем, не все так просто, ребята. Сообщение информатора проверили, и оно подтвердилось: "львы" снялись и укатили в полном составе. С какого такого перепугу – непонятно, но факт налицо: в старом форте "львов" нет. Сынка колдуна поощрили, выдали большую бутыль виски.
Гурон убедил Грача, что упускать такой шанс нельзя – раз уж "львы" ушли, то стоит наведаться в форт и оставить "львам" "гостинцы". Достали они уже – козлы! – до самых печенок. Осторожный Грач сомневался, а Гурон настаивал. Дело-то, сказал он, плевое: пришли, поставили пару-тройку зарядов, ушли. Заодно и молодых в деле посмотрю… да и что за дело-то? Ночь туда, ночь обратно – прогулка… Грач сказал: черт с тобой, иди. Да смотри там!
Гурон беззаботно и фальшиво пропел:
…Есть только миг, за него и держись.