Охотник
Шрифт:
— Что же он там увидел? — тяжело дыша, спросил Кот.
Он только что стянул руки мага тугим ремнем и еще не оправился от борьбы. У него был такой злобный вид, словно он сейчас пнет чародея.
— Что-то было такое, что заставило его потерять разум от страха, — ответил ему Конан. — Так может кричать только очень сильно испуганный человек.
Могучий киммериец стоял, скрестив руки на груди, и мрачно смотрел на извивающегося у своих ног чародея.
— Надеюсь, что он к нему вернется — буркнул Хендрик. — И чем скорее, тем лучше. Иначе не миновать нам беды…
Большая
— Что «иначе»? — не выдержав, спросила дрожащая Дианора.
Гордая и самоуверенная аквилонка исчезла, вместо нее в окружении мрачных мужчин стояла напуганная, растерянная девушка, готовая вот-вот разреветься.
— Иначе придется кончать колдуна, — беспощадно отрезал Солиус— И выбираться из леса!
Дианора окаменела.
После жестоких слов Обоерукого в ее душе будто разверзлась пропасть. Все ее естество в миг растворилось в стылой, безразличной ко всему пустоте. Из оцепенения ее вывел резкий голос Конана:
— В другой раз думай, что говоришь, приятель! Мы не можем его бросить. Он слишком нам нужен!
Солиус безразлично пожал плечами.
— Как скажешь, Конан. Хотя, нарушив закон Тропы, кому-то мы на мозоль наступили. Я за наши жизни теперь и гроша не дам.
— Что-то дешево ты себя ценишь! — нервно засмеялся Кот.
— Ну, раз Обоерукий заговорил, точно торгаш какой с рыночной площади — значит, в самом деле плохи наши дела, — без тени иронии заметил Хендрик.
Солиус еще долго пыхтел, удивляясь своему небывалому красноречию.
Тем временем, Клодий успокоился и свернулся на земле, подобрав под себя ноги. Глаза его мало-помалу приняли естественное выражение, и он с недоумением взирал на стоящих над ним следопытов.
Конан наклонился над колдуном.
— Визжать больше не будешь?
Маг попытался изобразить отрицание, что со связанными руками, да еще и кляпом во рту было весьма затруднительно. Конан, что-то ворча себе под нос, принялся резать ремни, крепко стягивающие чародея. Вскоре Клодий уже сидел, привалившись спиной к стволу дерева и, морщась от боли, растирал рубцы на руках.
— Вы видели? — прохрипел он, переводя взгляд мгновенно помутневших от ужаса глаз с одного следопыта на другого.
— Что мы должны были видеть? — пожал плечами Конан. — Ты как начал руками размахивать, словно мельница крыльями. Ну, а затем за голову схватился и грохнулся на землю.
— Это все? Не может быть! Огненная дорога и смерч… — хриплый голос Клодия был едва слышен.
— Что ты там шепчешь?! — грозно прикрикнул на него Конан. — Говори толком, что ты увидел!
— Не знаю, — помолчав, ответил маг. — Внешне он выглядел как человек, но внутри его зияла пустота… там ничего не было! И в то же время в этой пустоте таилось нечто такое, чему нет названия ни в одном языке, мне даже сравнить это не с чем. Он заглянул мне в глаза, всего на один миг, а потом… — колдун устало замолчал, и на лице его отразился пережитый ужас— Я вдруг почувствовал себя необычайно сильным и попытался его ударить… От соприкосновения наших Сил родился смерч… Он
— Сейчас-то ты в порядке? — с сомнением спросил Кот, глядя на дрожащего и потеющего колдуна.
— Да, — как-то неуверенно ответил тот. — Со мной все нормально.
— Но ты не убил его, — скорее утвердительно, чем с сомнением произнес Конан.
— Трудно сказать, — Клодий спрятал лицо в ладонях, съежился у корней дерева. — Мне надо отдохнуть, — глухо сказал он. — У меня совсем не осталось сил…
— Отдыхай, — махнул рукой Конан, он даже не пытался скрыть досаду. — Всю ночь можешь отдыхать. Ты тоже ложись, Кот. Будем по двое караулить — сначала мы с Хендриком… Хендрик? Эй, Большая Лапа!
«Он шел прямо на меня. Бесшумно, крадучись, он подходил все ближе и ближе. Наша встреча была неминуема. Жаль, я находился не в лучшей форме после поединка с чародеем, а приближавшийся человек был очень силен, я это чувствовал.
Если этого требуют обстоятельства, я могу убивать и в спину.
Но сейчас был иной случай — я находился не в выгодном положении — валялся на траве и противника поздно заметил.
С трудом поднявшись, я оказался с ним лицом к лицу. На краткий миг я коснулся его сознания…
Я не стал обнажать меч, ведь его товарищи находились всего в полусотне шагов. Услышь они предсмертный крик или звон стали, мигом бы примчались сюда, а встретиться с ними со всеми, мне сейчас не хотелось.
Поэтому, бросившись на врага, я вцепился ему в горло. И был удивлен, почувствовав в тот же миг на своей шее железную хватку этого человека. Он оказался быстр, слишком быстр для простого смертного.
Мы застыли друг против друга, как два каменных изваяния. Он так сдавил мне горло, что очень скоро я почувствовал, что мне становится не чем дышать.
Я резко отпустил его глотку и тут же ударил в висок.
…Звериная его хватка ослабла. Дальше все было просто.
В голове у меня мутилось, но действовал я уверенно — хотя и не так, как бы мог…
Без сил я свалился рядом с обмякшим телом стрелка, жадно глотая горячий воздух.»
Ночью никто не сомкнул глаз. Лишь, когда зарделся рассвет, Дианора задремала возле маленького костерка. Смерть Хендрика совсем ее сломила.
Отныне она не хотела ничего, кроме одного — открыть глаза и оказаться в отцовском дворце в Тарантии.
Когда девушка проснулась, то первое, что она увидела, был невысокий холмик свежей земли. На могиле лежал арбалет следопыта.
Дианора, опустившись на колени, робко провела дрожащими пальцами по полированному дереву ложа, и вдруг вспомнила, как нежно Большая Лапа касался своего оружия…
— Он сам его сделал, — тихо сказал Кот. — Возился с ним несколько лун… Говорил, что лучшего арбалета нет во всей Аквилонии.
— Хендрик скромничал, — вздохнул Конан. — Лучше этого самострела я не видел нигде.