Охотник
Шрифт:
Не тут-то было. Даже встать не могу, я ведь весь мокрый, а островок ледяной. Руки разъезжаются, ноги разъезжаются. Как только залезть умудрился, ума не приложу. Впрочем, жить захочешь — еще и не то сможешь.
Распластавшись на льду, достаю нож и принимаюсь кромсать гладкую поверхность. Надо торопиться, пока небольшой островок не расплылся под ногами, заговор не так уж долго и держится. Продольные и поперечные полосы бороздят лед, рискую подняться на ноги вторично. На этот раз получается, ноги скользят, но не разъезжаются. Встаю, бросаю под ноги запасной мешок, разбегаюсь и прыгаю. Вода хлюпает в сапогах и вообще
Стрела срывается с лука, тетива лопается, чувствительно ударив меня по пальцам. Тварь большей частью вылезла из-под воды, так что тратить на нее ледяной бой нет смысла. Огненным обойдется.
Тварь раскрывает изрядных размеров пасть, куда моя стрела благополучно и влетает. Выстрел получился так себе, тетива подвела, но огнебой — он огнебой и есть. А вот не надо пасть разевать, так бы только шкуру опалило, выстрел-то паршивый получился. Но заговор сработал, да так, что от твари ошметки полетели. И одновременно господин Излон что-то сотворил такое, что рукохвата частично вдавило в землю. А частично — в болото.
Щупальца еще шевелятся вяло, но с тварью покончено. Без опаски подхожу к рукохвату. Если у тебя половина башки оторвано — угрожать кому бы то ни было сложно.
— Как оно называется? — с любопытством спрашивает Релли. Страха в ее голосе нет, словно каждый день с подобным сталкивается. Отважная девушка, уважаю.
— Болотный рукохват, — говорю я, доставая нож. Вот сейчас и посмотрим, правда ли то, что старики о болотных рукохватах сказывают, или самая, что ни на есть, брехня.
Нож скользит по шкуре чудовища, со второй попытки я все-таки вскрываю гортань. Брызжет кровь, почти такая же, как человеческая по цвету, и все же чуть отличающаяся оттенком. Тварь воняет болотом, в другое время близко бы не подошел, но сейчас не уверен даже, от кого запах сильнее.
С трудом вскрываю зоб, погружаю туда руку почти по локоть. Ну-ка, посмотрим… кажется, нащупал. Рывком вытаскиваю сжатый кулак.
— Гадость, — говорит Релли, с отвращением глядя на меня. Могу ее понять, весь в крови, в грязи, да еще и воняю, как отхожее место. Наклоняюсь, споласкиваю руку, не разжимая кулак. Протягиваю ей руку, раскрывая ладонь…
Нет, не соврали старики. Вот он, болотный жемчуг, серо-зеленый, как само болото, таинственно переливающийся в лучах летнего солнца.
— Прелесть какая! — восхищенно ахает девушка, любуясь жемчужинами. Их ровно четыре, и они действительно прекрасны.
— Крупные какие, — уважительно говорит господин маг. — Вот, значит, как добывают болотный жемчуг. Любопытно…
— Держи, — я протягиваю жемчужины Релли.
— Ты что! Они же страшно дорогие! Я не могу их взять, — она отступает на шаг, поскальзывается и едва не падает в болотную жижу.
— Вы, молодой человек, представляете, сколько они стоят? — вторит ей маг. — Да за любую из них можно купить всю вашу деревню вместе с жителями! А также три соседних!
— А зачем мне деревня? — удивляюсь я. Интересно, все столичные такие дурные, или только маги? Деревню купить, эко выдумал! Да кто ж мне ее продаст, деревню, тем более, за какую-то побрякушку? — Держи, говорю! Сейчас вот обижусь, и в болоте искупаю!
Маг начинает хохотать, Релли тоже улыбается.
— Давай
— Справедливо, — соглашаюсь я. В самом деле, если делить, то на четверых. Другое дело, что не собирался я делить, подарок хотел сделать.
Релли счастливо улыбается, прячет жемчужину. Делает ручкой — и туша рукохвата исчезает в болоте, забрызгав нас с ног до головы. Ничего себе, и маг еще что-то болтал о моих способностях! Если у него ученица такая, что же он сам учудить может?
Маг пинает ногой лежащее поперек гати щупальце. А вот это он зря — тварь-то мертва, а вот конечности ее этого еще не поняли. Без башки телу тяжело что-либо понять. Щупальце радостно сжимается, стаскивая господина Излона в болото. Маг вопит, отбивается посохом и ругается. Потом, видя, что все это помогает мало, произносит заклинание. Маленькая молния бьет в щупальце, то поспешно отдергивается. Маг грозит посохом мертвой твари и с изрядным трудом покидает ставшее таким родным и близким болото. Релли хихикает, да и Медвежонок подозрительно похрюкивает. Подозрительно, потому что на свинью ничуть не похож, разве что такой же грязный.
— Зар-раза! — с чувством говорит маг и от души пинает щупальце. Кажется, купание в болоте ему понравилось…
Вытаскиваем из трясины господина Излона и продолжаем путь. Маг осторожно обходит вяло подрагивающие щупальца, опасаясь даже слегка их задеть. Попутно стряхивает с себя пиявок, достает из-за пазухи лягушку и бросает ее в болото.
— Поторопиться надо, — говорю. — Сейчас все окрестные твари кровь учуят, такое начнется…
Маг ворчит, но ходу прибавляет. Отбираю у него посох, снова прощупываю дно. Так и есть — гать петляет, уходит в сторону, а потом и вовсе обрывается. Прыгаем по болотным кочкам. Прыгаем до тех пор, пока одна из них не поднимается во весь рост, оказавшись самым, что ни на есть, эльфом.
X
Вообще-то, эльфы не под каждой кочкой водятся. И даже не на каждом болоте. Собственно, на болотах они вообще не живут, как правило. Но Эльфийское болото — исключение. Когда-то, еще до Огненного Потопа, здесь был лес. Могучие деревья задумчиво шелестели зелеными кронами, беспечно щебетали птицы, безбоязненно бродили олени и прочая полезная живность. В эльфийском королевстве всякая живая тварь чувствовала себя в безопасности, а вот охотников, напротив, там не привечали. Сами эльфы никогда в жизни не охотились, хотя об их умении стрелять из лука до сих пор легенды ходят. Запреты у них такие — не лишать жизни живое и неразумное, если само не нападет. И живое разумное, по возможности, тоже, если оно не слишком надоедливо и не охотник вдобавок.
Когда по земле прокатился Огненный Потоп, эльфы умудрились уцелеть. Не все, понятно, и не большинство даже, но все равно изрядно осталось. Лес их защитил, потому как не простой этот лес был, а волшебный, и эльфы с ним одно целое составляли.
Только вот, за Огненным Потопом беды наползли разные. Сама земля менялась, где были горы — стали моря, где были моря — стали равнины, где были равнины — пришли гоблины и вообще ничего не стало. Так и с эльфийским лесом вышло, по большей части он уцелел, но земля опустилась, и лес ушел под воду. А частью преобразился, став Злым Лесом.