Охотник
Шрифт:
– Умирать привезли, негодяи! – неожиданно с ненавистью сказала Мария Федоровна, глядя на то, как из «Газели» наскоро выбрасывают их вещи, вытаскивают стулья, шкафы, мешки. – Как он на второй этаж будет забираться, гады? Вы же знаете – дом старый, внизу живет только скот!
– А чем вы отличаетесь от скота? – холодно ответил Андрей, закуривая сигарету. – Радуйся, что вообще живы, дура. Не вы первые, не вы последние. Натренирует руки, полазит, небось не сдохнет. Пенсию получает – не окочуритесь. Тут все дешево, еще и разжиреете! Чего смотришь, урод?
Сергар
– Запоминаю тебя, – так же холодно ответил Сергар, глядя в бесцветные, рыбьи глаза мужчины. – Свидимся когда-нибудь!
– Угрожаешь, дурачок? – легко усмехнулся Андрей, щелчком отправляя окурок в лужу под дом. – Советую больше никогда меня не видеть. Это плохо кончается. Иногда – для всей родни дурака. Лес большой, места всем хватит.
– Сынок, отойди! – забеспокоилась Мария Федоровна. – Пусть проваливают отсюда! Я этого так не оставлю! Я буду писать в прокуратуру, в суд!
– Да хоть в Гаагский суд по правам педерастов, – ухмыльнулся мужчина и повернулся к грузчикам, выбрасывающим последний мешок. – Все, закончили? По машинам! А вам не хворать, лохи!
Он снова хохотнул, открыл дверь джипа, и через пять минут обе машины уже пылили по корявой, ухабистой дороге, помаргивая красными огоньками фонарей.
– А кто такие лохи, Мама?
– Мы, сынок, – Мария Федоровна опустилась на траву, прямо у порога, и замерла, сгорбившись, как старуха. – Так бандиты называют тех, кто не может дать им отпор, тех, кого они обманули, у кого отняли все, что смогли. Прости, сынок, дура я старая, дура! Обвели вокруг пальца, как… как…
Мария Федоровна заплакала – тихо, горько, беззвучно. Сергар смотрел на нее, и в душе просыпалась холодная ярость.
«Нет, вы не знаете бывшего боевого мага, а ныне грабера Сергара Семига! Не знаете!»
– Мама, не надо! – сказал он твердо. – Выживем! Пенсия есть, крыша над головой есть – и слава богам!
– Богу! – поправила Мария Федоровна, утирая слезы. – Один у нас Бог, Олежа, один. И опять нас испытывает! Но мы все выдержим, все! – Она снова заплакала, неудержимо, раскачиваясь из стороны в сторону.
– О! Соседи появились! – Из-за ветхого забора, поросшего вьюнком, появился мужчина лет пятидесяти-шестидесяти, заросший седой щетиной, в засаленной, когда-то белой матерчатой кепке. От него разило перегаром за три шага, а три оставшихся в челюсти зуба щерились в веселой ухмылке, криво желтея в разинутой пасти. Типичный пьяница, коих в любом городе и деревне немалое количество, и выглядят они одинаково, хоть в этом мире, хоть в том. Вечно пьяные, вечно ищущие, где бы похмелиться – Сергар их не любил, хотя и оставлял за ними право творить со своей судьбой все, что они хотят.
– Что от нас хочешь? – мрачно спросил Сергар, в упор глядя на веселого мужичка, продолжавшего улыбаться, будто встретил долгожданных родичей.
– Помочь хочу! Да ты не серчай, паренек. Думаешь, дядя Петя хочет что-то у
– Крысятничество? – не понял Сергар, потом догадался. – А! Ты не воруешь у своих. Ясно.
– Не ворую у своих! – радостно заключил мужичок. – Видал я, кто вас привез! Вампир!
– Кто?! – удивилась Мария Федоровна. – Какой такой вампир?!
– Хе-хе… это не тот, кто кровь пьет! – обрадовался мужичок. – Это – Вампир! Андрей Вампоров. Бандюган! Они по квартирам шустрят. Мы все тут такие, как и вы – и я тоже. Квартирку отжали, сунули на рыло тысчонки, и давай сюда! Тоже бедолаги, да? Они выбирают таких, что ответку не дадут. Знают, волки, кого щемить! Инвалида и бабенку! И когда, с-суки, крови досыта напьются, не знаю!
– Они кровь пьют? – на всякий случай переспросил Сергар и был награжден недоуменным взглядом мужичка.
– Ты че, парень… того? Какую кровь? Хотя… да-а… кровушки они у нас попили, точно!
– Сын долго в коме лежал, память потерял. Сейчас учится всему заново, так что… А я учительница. Бывшая. Мария Федоровна меня звать.
– Машенька? Маша! Для Марии Федоровны ты еще молоденькая бабенка! – хохотнул мужчик. – Я, мож, за тобой еще и приударю! Вона ты красотка какая! Эх, где мои семнадцать лет!
– Тьфу на вас, – улыбнулась Мария Федоровна и вдруг невольно, удивившись себе, поправила локон волос. – Вы лучше помогите вещи занести! Видите, что наделали – выкинули все, а вдруг дождь? Или кто-нибудь украдет. Я и в доме-то не была… может, там и полов-то нет.
– Есть! Есть полы! Печка есть! Русская! Натопить – жара! Токо летом-то на печке не готовим, зимой! А летом летняя печка есть, во дворе! А так в доме все ништяк! Ну… ободрано, ни без этова, но ваще-то все в норме! Эти домищи наших дедов пережили и нас переживут! Ничо, Машенька, не одни вы таки. Нас тут, горемык, полная деревня. Домов двадцать. Живем, ничо так живем. Магазина нет – вот плоха. В соседней деревне есть – три кэмэ отседова. Ну ничо, я шеметом щас за соседом, мухой прилетим, затащим твой хабар! Не перживай! Все покажем, научим, как горе мыкать. Обвыкнешь – и ваще медом пакажецца! Тута лес, тута речка, грибы скора пойдут, ягода в лукошки сама прыгает! А то коровку заведешь, коз, курей, яйки будут, молочко польется! Чем не жизня! Ну щас, щас я, не перживайте!
Мужичок исчез, слегка озадачив своим напором, а Сергар с интересом спросил:
– А чего он говорил? Я половины или даже больше не понял! Это какой-то другой язык?
Мария Федоровна улыбнулась, тихонько вздохнула, пригладила волосы и коротко пояснила:
– Так говорят в просторечии. У нас многие из тех, кто жил в деревне, да и в городе тоже, побывали в тюрьме. Я сейчас не буду тебе рассказывать, почему они там побывали. Кто-то за дело, кто-то совсем зазря, но факт состоит в том, что они соприкоснулись с преступниками, переняли их профессиональный жаргон, а теперь не могут без него обойтись, заменяя нормальные слова так называемой «феней», бандитским языком. Вот так.