Охотники и жертвы

Мид Райчел

— В таком случае спасибо за «помощь», — злобно огрызнулся Кристиан.

— Всегда пожалуйста.

Когда мы отошли на некоторое расстояние, я украдкой оглянулась. Кристиан с задумчивым, унылым видом стоял у границы сада, глядя на тропинку, которая вела к Лиссе. Спустя несколько мгновений он развернулся и зашагал обратно к жилому корпусу мороев.

ДВЕНАДЦАТЬ

Этой ночью я долго ворочалась и металась, прежде чем наконец сон пришел ко мне.

Примерно час спустя я села

на постели, стараясь расслабиться и разобраться в нахлынувших на меня эмоциях. Лисса. Испуганная и расстроенная. В очень неуравновешенном состоянии. Вечерние события снова промелькнули перед моим внутренним взором. Королева унижает ее. Мия. Может, даже Кристиан — он вполне мог все же найти ее. Было из-за чего расстраиваться.

Тем не менее… сейчас ее волновало что-то другое, скрытое глубоко внутри, что-то ужасно скверное. Я выбралась из постели и торопливо оделась, обдумывая, какие у меня есть варианты. Сейчас моя комната была на третьем этаже — слишком высоко для спуска по стене, в особенности учитывая, что на этот раз госпожи Карп нет и, значит, подлечить меня некому. Через основной вестибюль мне в жизни не выбраться. Оставалось одно.

— И куда, интересно, ты направляешься?

Надзирательница, дежурившая в коридоре, подняла на меня взгляд. Она сидела на посту в самом, конце коридора, около лестницы. Днем лестницу никто не охранял, ночью же мы с тем же успехом могли пребывать в тюрьме.

Я скрестила на груди руки.

— Мне необходимо увидеться с Дми… со стражем Беликовым.

— Сейчас поздно.

— Это аварийная ситуация.

Она оглядела меня сверху донизу.

— По-моему, с тобой все в порядке.

— Вы можете завтра нарваться на большие неприятности, когда выяснится, что вы помешали мне сообщить о том, что я узнала.

— Расскажи мне.

— Это касается только стражей.

Я вперила в нее свой самый твердый взгляд. Видимо, сработало, потому что она в конце концов поднялась и вытащила сотовый телефон. И поговорила с кем-то — с Дмитрием, я надеялась, — но так тихо, что я ничего не расслышала. Спустя несколько минут открылась дверь на лестницу и появился Дмитрий, полностью одетый, настороженный, хотя, можно не сомневаться, я вытащила его из постели.

— Лисса, — сказал он, бросив на меня один-единственный взгляд.

Я кивнула.

Без единого слова он развернулся и начал спускаться по лестнице, я за ним. Мы в молчании пересекли внутренний двор, направляясь к спальному корпусу мороев. Для вампиров это была «ночь», то есть для всего остального мира белый день. Полуденное солнце сияло холодным, золотистым светом. Человеческие гены во мне порадовались ему; как всегда, возникло сожаление, что из-за повышенной чувствительности мороев к свету мы вынуждены жить большую часть времени во тьме.

Надзирательница в коридоре Лиссы удивленно открыла рот при виде нас, но остановить Дмитрия не посмела.

— Она в ванной, — сказала я. Надзирательница ринулась следом за мной, но я остановила ее. — Она слишком расстроена.

Дайте мне сначала одной поговорить с ней.

Дмитрий обдумал мои слова.

— Хорошо. Даем вам минуту.

Я вошла в помещение ванной.

— Лисс?

Изнутри послышался негромкий звук, похожий на рыдание. Я миновала пять кабинок для купания, прежде чем обнаружила одну запертую.

— Впусти меня, — попросила я, стараясь говорить уверенно и спокойно.

Послышалось сопение, и спустя несколько мгновений дверь открылась. К чему, к чему, а к увиденному я совсем не была готова. Лисса стояла передо мной…

…залитая кровью.

Охваченная ужасом, я вскрикнула и чуть не позвала на помощь, но, приглядевшись внимательней, обнаружила, что кровь в основном не ее. Она выглядела так, как будто испачкала в ней руки, а потом, потерев лицо, и его тоже. Она осела на пол, и я рядом с ней, на коленях.

— Как ты? — прошептала я. — Что случилось?

Она лишь покачала головой, но из глаз снова полились слезы и лицо сморщилось. Я взяла ее руки в свои.

— Вставай. Давай я помогу тебе умыться…

Я смолкла. Нет, там все же была и ее кровь. Запястья пересекали ровные линии, не в тех местах, где проходили ключевые вены, но тем не менее по коже бежали красные ручейки. Она не стремилась перерезать вены, не стремилась истечь кровью. Наши взгляды встретились.

— Прости… Я не хотела… Пожалуйста, не говори никому… — Она разрыдалась. — У меня крыша поехала, когда я увидела это. Я была так расстроена, что просто не сумела сдержать себя… — Она кивнула на запястья.

— Ладно, — ответила я чисто автоматически, недоумевая по поводу того, что за «это» она имела в виду. — Вставай.

В дверь постучали.

— Роза?

— Еще секундочку! — отозвалась я. Подвела Лиссу к раковине, смыла кровь с ее запястий. Достала «аптечку» и торопливо наклеила на порезы лейкопластырь. Кровь уже текла еле-еле.

— Мы входим, — заявила надзирательница. Я сдернула с себя рубашку, отдала Лиссе, и она только-только успела натянуть ее, как вошли Дмитрий и надзирательница. Он мгновенно оказался рядом с нами, и только тут до меня дошло, что, стремясь скрыть порезы Лиссы, я забыла про кровь на ее лице.

— Это не моя, — быстро объяснила она, заметив выражение его лица. — Это… Это кролика…

Дмитрий внимательно оглядел ее, и я от всей души надеялась, что он не станет задерживаться взглядом на запястьях. Не заметив никаких зияющих ран, он спросил:

— Какого кролика?

Этот вопрос вертелся и у меня на языке. Трясущейся рукой она указала на мусорную урну.

— Я выбросила его. Не хотела, чтобы Наталья увидела.

Мы с Дмитрием одновременно подошли к урне и заглянули в нее. Я тут же отпрянула, с трудом сдержав позыв к рвоте. Непонятно, как Лисса поняла, что это кролик. Я видела только кровь. Кровь и пропитанные кровью бумажные полотенца. Ну, еще кровавые ошметки чего-то, что я не смогла идентифицировать. Запах был ужасающий.