Охотники каменных прерий
Шрифт:
В углу находился робот. Совсем маленький, не выше пяти футов роста. И стройный. У него имелась голова, сделанная из какого-то светлого металла, а также руки и ноги – наподобие человеческих. Создание молча и пристально наблюдало за ним, и Хеллман слегка занервничал.
– Привет, – сказал он наконец. – Я Том Хеллман. А ты кто?
Робот не ответил.
– Ты что же, не умеешь говорить? – спросил Хеллман. – Ты говоришь по-английски?
Никакого ответа от робота не последовало, однако он по-прежнему не сводил с него глаз. Один глаз был красный, другой –
– Замечательно, – пробормотал Хеллман. – Заперли меня здесь с каким-то чучелом.
Тут он заметил, что робот царапает что-то на земляном полу пальцем ступни. Хеллман подошел поближе и прочитал следующее: «Стены имеют уши».
Он поднял глаза на робота. Тот смотрел на него многозначительно строго.
– Что теперь будет? – еле слышно прошептал Хеллман.
Робот нацарапал в ответ: «Скоро узнаем».
Похоже, робот был не слишком расположен к общению. Хеллман отошел в другой угол комнаты и растянулся на полу. Теперь он был уже по-настоящему голоден. Собираются они его кормить или нет? А главное, если собираются, то чем? На улице начало темнеть. И вот спустя какое-то время Хеллман задремал. Уснул, и ему приснились странные грозного вида существа, налетающие из тьмы, с высоты ночного неба. Он пытался объяснить им, что ни в чем не виноват, но, вот в чем именно они его обвиняли, никак не мог сообразить.
Он проснулся и увидел, что дверь в темницу распахнулась. И подумал сперва, что ему пришли сказать, какое принято решение. Но, как оказалось, ему принесли поесть. Обед состоял исключительно из фруктов и орехов. Он никогда не видел и не пробовал ничего подобного, но выглядели они вполне съедобными. Принесли ему и воду. В жестяных банках из-под машинного масла, но они были тщательно отмыты и маслом совсем не пахло. Позже Хеллман узнал, что на самом деле в них никакое масло не хранилось, хотя название его значилось на банках. Откуда ему было знать, что у охотников есть свои традиции и церемонии и что многие предметы домашнего обихода они склонны украшать приятными их сердцу словами и символами.
Роботы, которые принесли еду и питье, ни на какие вопросы не отвечали. Стояли и молча ждали, когда Хеллман закончит с трапезой. Ему показалось, что они наблюдают за ним с любопытством. Но он так проголодался, что решил не обращать внимания и вскоре съел все до крошки. Они забрали плоские оловянные тарелки, на которых принесли еду, а жестянки с водой оставили. И удалились.
Время шло. Часов у Хеллмана не было, а связаться с бортовым компьютером и узнать, который теперь час, он не мог. По приблизительным его подсчетам, прошло уже несколько часов. Его все больше раздражал робот, запертый с ним в той же комнате. Он тихо и абсолютно неподвижно сидел в углу и, похоже, впал в полное оцепенение.
Наконец Хеллману все это надоело. Скука может подвигнуть человека на самые отчаянные поступки. И вот он подошел к роботу и приказал:
– А ну, говори что-нибудь!
Робот приоткрыл красный глаз. Потом зеленый. Взглянул на Хеллмана и покачал головой. Что, очевидно, означало «нет».
– Потому, что они
Робот кивнул в знак подтверждения.
– Да какая нам, собственно, разница, подслушивают или нет?!
Робот отчаянно и суетливо замахал руками. Значение этих жестов Хеллман интерпретировал так: «Ты просто не понимаешь».
– Я просто не понимаю, да? – спросил он.
Робот кивнул.
– Но как я могу понять, если ты ничего не объясняешь?
Робот пожал плечами. Тоже вполне понятный и универсальный жест, означавший «Что я могу поделать?»
– Тогда я тебе подскажу, – Хеллман говорил шепотом, но в голосе его слышался еле сдерживаемый гнев. – Ты меня слышишь?
Робот закивал.
– Если не начнешь говорить сейчас же, вырву тебе один глаз. Ну, скажем, вот этот, зеленый. Потом опять задам вопрос. А если и на него не ответишь, вырву второй, красный! Ясно тебе?
Робот молча смотрел на него. Только теперь Хеллман заметил, какое подвижное у него лицо. Оно вовсе не было сделано из цельного куска металла, нет. Оно было собрано из множества крохотных пластин, и каждая пластина была размером около квадратного дюйма, и каждая могла двигаться. Это было лицо, способное отражать мысли, чувства и настроения. И в этот самый момент на лице робота отражался самый неподдельный страх. А также недоверие и гнев, в то время как Хеллман надвигался на него со зверским выражением на лице.
– Не надо насилия, – сказал робот.
– Вот и чудесно. И причин хранить молчание тоже нет, верно?
– Думаю, нет, – ответил робот. – Просто мне сперва показалось, что лучше нам с тобой не разговаривать. А то охотники за машинами еще могут подумать, что мы замышляем против них заговор.
– С чего бы это им думать такое?
– Неужто ты еще не понял, что обитающие здесь, на планете Ньюстарт, существа крайне чувствительно реагируют на появление пришельцев. Эти охотники за машинами – очень подозрительные люди.
– Никакие они не люди, – сказал Хеллман. – Они роботы.
– Поскольку наделенные интеллектом роботы обладают теми же возможностями, что и люди, то мы уже не проводим больше различий между ними и людьми. Это, знаете ли, очень предвзятый и расистский подход.
– Хорошо, не буду, – сказал Хеллман. – Я всегда очень позитивно воспринимаю критику. Так ты говоришь, они подозрительны?
– Но ведь это и понятно, разве нет? Они отделяют себя от принятого на Ньюстарте образа жизни и развития. А все изолированные группы подвержены ксенофобии.
– Гляжу, ты знаешь много хитрых словечек, – заметил Хеллман.
– Я должен. Ведь я по профессии библиотекарь.
– Мне показалось, эти охотники не испытывают особой любви к чтению.
– Я работал библиотекарем не здесь, – робот тихо и печально усмехнулся. – Я вообще не из этого племени. Я работал в Центральной библиотеке в Роботсвиле.
– Роботсвиле? Это что же, город такой?
– Самый крупный город на Ньюстарте. Ты наверняка о нем слышал.
– Да я вообще не из этих краев, – сказал Хеллман. – Я с планеты Земля.