Охотники на героев

Сахно Никита

– Я хотел спросить, почему именно он?

– Верну должок. Он изнасиловал мою мать, и та умерла, когда рожала такого увальня, как я, – Усин сжал увесистый кулак. – Потом, когда убью его, конечно, поблагодарю за ту силу, которой он меня наградил. Ты чего? Что у тебя с лицом?

– Да так, – Рантар старался сдержать неожиданное озарение, поразившее его, как вражеская стрела. – Скажи, Усин, а ты слышал от меня рассказы о матери Фило? У него должна была быть мать.

– Нет, ты затыкался каждый раз, когда об этом заходила речь.

– А сын?

Я рассказывал, где он родился, как выглядел, что любил?

– Нет. Ты просто вздрагивал, почти как сейчас, и начинал донимать вопросами, где он. Но не рассказывал больше ничего. Какой-то ты сегодня не такой, Рантар. Другой.

– Какой?

– Разговорчивый. Не знаю, я тебя таким раньше не видел. Это не из-за этой штуки, случаем? – Усин кивнул на кровавый платок, и Рантар отодвинул руку.

– Может быть. У меня странное ощущение: будто я просыпаюсь после долгого сна. Будто все это и не со мной случилось.

– Мне знакомо, ага. Ты просто перебрал вчера, вот и все. Голова тяжелая, да?

– Что-то вроде… Я словно должен вспомнить что-то очень важное. Но никак не могу.

– Например, куда нам идти за этим бароном? Никогда не был в этих местах.

– Спросим у людей.

– Бери пример с меня, Рантар. Я не забиваю себе голову всякой чепухой. Только пузо пивом, – Усин похлопал себя по грузному пузырю. – Если ты чего-то не помнишь, значит, это не важно.

Рантар не готов был с ним согласиться. Трещина внутри могла дать ответ. Ему было лишь необходимо расширить ее еще больше. И увидеть, что находится по ту сторону. Сын? Жена? Ответы на вопросы, которых он еще не знал. Но что-то звало его, как тихий шепот: неумолимо, уверенно – так что он понял: другого выбора нет.

Больше с Усином он не говорил, хотя великан и не затыкался, по своему обыкновению, ни на секунду. Вскоре им повстречались люди, которые смогли объяснить, куда надо двигаться. Рантар копался в себе, бросаясь на невидимую стену, в которой хотел пробить брешь, но пока его попытки оставались без успеха. Мысленно он возвращался к утру. Он мог отказать Ванессе, а позже и Себастьяну. Сбежать, в конце концов. Но вместо этого Рантар просто стоял, как каменное изваяние, будто у него не было собственной воли. А он знал, что она у него есть. То есть должна быть.

Он заметил, что мир с каждым мгновением становился все более конкретным, подробным, а не размытым фоном. Каждая ветка, каждый куст, даже измазанные в грязи камни словно спешили поделиться с ним своей историей. Или рассказать о его собственной. Теперь Рантар мог давать названия всему, что отчетливо видит, точнее вспомнить их, доставая из памяти, как старые вещи из сундука. Телега, веревка, сбруя. Когда пришел вечер, он поразился красоте заката с его розовыми всполохами, похожими на языки пламени в вечернем костре. Мир становился интереснее и живее на глазах.

Путь занял больше времени, чем они рассчитывали. В сгущающихся сумерках они выехали к высокому холму, который, будто шапка, окружал широкий дом. Это не был замок, скорее, вилла

в духе южан: никаких высоких стен, а только открытые террасы. Вряд ли их ждало серьезное сопротивление, и все же Рантар ощутил укол беспокойства.

Когда они оказались у самых ворот, заголосил Усин. Его наверняка услышали все жители дома.

– Именем королевы-матери, откройте!

Рантар заметил, что у него слегка подрагивают руки, и положил их на холодную сталь топоров. Сердце начало биться быстрее, сейчас он уже не ощущал безразличия, как вчерашним днем у барона Сторкиса.

Им поспешили открыть ворота, давая разглядеть несколько слуг, которые могли бы постоять за себя. Взрослые, крепкие мужчины оглядывали их хмурыми взглядами.

– Вас ожидают, пройдемте за нами.

Усин довольно шмыгнул носом и как бы между делом закинул на плечо свой здоровенный молот. Рантар наблюдал за слугами и теми, кто мог скрыться за углами графского поместья. Дом был куда проще, чем замок барона Сторкиса, и все же казался элегантнее в своей легкой красоте. В этих краях таких мест было мало. Даже выбор белого мрамора для стен казался необычным.

Их сопроводили в одну из террас, где ждала пара мужчин в дорогих камзолах и служанка, замершая на месте при виде Усина. Мужчины в камзолах выглядели так же хмуро, как и слуги. Один из них был довольно старым, с седой бородой, постриженной клином. При виде Рантара он замер и не сводил с него взгляда. Старик с бородой клином казался смутно знакомым. Второй заурядный мужчина в цветастом черно-бордовом камзоле нервно улыбнулся и обратился к ним:

– Добро пожаловать, уважаемые герои. Я барон Савлец, хозяин дома. А это граф Маров. Чем обязаны такой чести?

– Мы по поручению королевы-матери, да продлится многократно ее правление, – прочистил горло Усин, не обращая внимания на то, что слуги не торопились уходить, оставшись за их спинами.

– И в чем состоит это, эм, поручение?

– Скоро узнаете. А где остальные домочадцы?

– Уже поздно, они спят.

– Позови семью. Всех. Такова воля королевы-матери.

Слабая улыбка будто примерзла к лицу Савлеца. А седой граф не сводил пристального взгляда с Рантара.

– Не понимаю, какое отношение моя семья имеет к разговору?

– Я же сказал – это воля королевы, – Усин с глухим стуком опустил молот на пол, и барон слегка вздрогнул.

– Х-хорошо. Ласта, позови мою жену.

– И сына.

– Д-да, и сына тоже. Поскорее.

Девушка была явно рада сбежать – с такой скоростью она пронеслась мимо Рантара.

– Можем ли мы узнать, какие новости вас интересуют? И почему королева-мать послала для этого двух героев? – граф Маров подал голос, по-прежнему не сводя глаз с Рантара.

Возможно, впервые за долгое время Рантар отдавал себе отчет в том, что делает. Таких разговоров было уже много, но раньше они ничего для него не значили. Теперь он понимал – королева ждет, что при необходимости он убьет сына барона, а заодно и всех, кто был здесь.