Охотники на ксеносов: Омнибус

Сандерс Роб

Ордима наклонился вперёд и позволил маленькой лазерной линзе в верхней части корпуса просканировать сетчатку левого глаза. После полусекундной задержки отсвечивающий чёрный экран моргнул и ожил.

«Выберите функцию» высветилось на экране.

— Доклад 227а/Холиксе, — сообщил Ордима приглушённым голосом.

«Просмотреть предыдущие записи? Начать новую запись? Другое?», — поинтересовалась машина.

— Начать новую запись.

«Готов к соединению».

Ордима сделал то, что при Недре не сделал бы никогда. Он взялся за правый глаз большим и указательным пальцами и сдавил края.

Через секунду резиновая оболочка — белок, каряя радужка и чёрный зрачок — осталась у него в руке. Под ней оказался шарик серо-стального цвета, глубоко сидящий в глазнице. В центре шарика светилась красная линза примерно в половину сантима диаметром.

Ордима ещё сильнее сгорбился, приведя оптический имплантат вровень со сканирующей линзой устройства. Машине понадобилась секунда на опознание, затем между ними, точно мостик, перекинулся красный луч информационного канала толщиной с карандаш. Ордима отправил в него все дневные наблюдения, имеющие хоть какое-то значение. Запахи, виды, звуки, даже те моменты, что отметило лишь подсознание, — всё было передано в кристаллическую матрицу запоминающего накопителя машины.

На это ушло меньше минуты.

Когда всё закончилось, Ордима откинулся назад и вставил фальшивый глаз на место.

— Сохранить запись и передать, — велел он машине.

«Запись сохранена. Начинаю передачу…».

Прошло несколько минут.

«Передача отправлена. Выберите следующую функцию».

— Режим ожидания, — произнёс Ордима.

Если он рассудил правильно, а он обычно так и делал, Недры не будет ещё минут сорок. Ордима оставил машину на столе. Ему хотелось пить. После передачи всегда хотелось пить. Он проковылял на крошечную кухоньку, зажёг шумную, мерцающую люмополосу на потолке и налил чашку разбавленного вина. Половину выпил сразу — прохладная жидкость смочила глотку, — потом вернулся за стол, где и сел, размышляя и потягивая вино.

Скучать по этой помойной яме он не будет. Часть его не торопилась покинуть этот город, но только лишь из-за мальчика. Он не забыл, с какой печалью оставлял других. Со временем печаль уменьшалась, но он никогда не забывал их, ни одного. Несмотря на все свои надежды, реалист в нём понимал, что большинство их на сегодня были уже мертвы. Его светлость не посылал Ордиму Арухо в безопасные и здоровые места. Его появление означало, что раковая опухоль уже разрослась; означало что-то глубоко неправильное, что-то такое, за чем Великие и Могучие хотели, чтобы он последил для них.

Кьяро не отличалась ничем. Вся планета походила на гигантский работный дом. Ненасытный голод Империума по ресурсам заставил осесть на этом адском мире два непохожих друг на друга народа: хасмири, или «дневников», и гаррахим, известных здесь на Кьяро как «ночники». Осесть и возненавидеть друг друга за религиозные и генетические различия. Оба народа были верны Империуму, конечно. Они поклонялись Императору, как того требовала Экклезиархия. Но писания покровительствовавших им святых местами очень сильно противоречили. Жители дневной стороны добывали в шахтах провиум, тёмное серебро и карцум — всё это использовалось в проекторах Геллерова поля, столь необходимого для путешествий через варп. Они трудились в поте лица под пузырящимся от

жара камнем полушария, обращённого в сторону обжигающего солнца. «Ночники», наоборот, работали под глубоко промороженной поверхностью того полушария, которое было обращено в пустоту и которого никогда не касался солнечный свет. Они искали жилы соледита и маргонита, которые можно найти лишь на паре с небольшим десятков раскиданных по всему Империуму миров. Где они применяются, Ордима не знал. Это вообще знали очень немногие.

Несмотря на все свои различия, оба народа тянули одну и ту же ежедневную лямку действительности. Жить на Кьяро можно только в Сумеречном Поясе. Это значит, жить в каньоне, в Нистарейском ущелье, в одном из двух городов, возведённых внутри него: Холиксе или Наджре.

Не могу я его с собой взять. Правила не изменились. И бросить работать на его светлость тоже не могу. Старый Ордима знает слишком много. Такие, как я, на покой не уходят. Если только не считать покоем смерть, что, пожалуй, так и есть.

Подмигивающий значок на маленьком экране привлёк его внимание, и Ордима подумал: сколько тот уже моргает, пока он тут сидит и размышляет?

«Одно сообщение», — написала машина. — «Приоритет А-2».

У Ордимы перехватило дыхание. Официальное сообщение А-2 он получил в первый раз. Его светлость никогда не выходил на связь, пока задание не исполнено как полагается. По крайней мере, никогда не выходил прежде.

Ордима облизнул внезапно пересохшие губы и велел машине:

— Показать сообщение.

«Получатель: Агент-16

Источник: Приоритет А-2 ДСЦ — ключ «Сигма»

Идентикод: классификация «Уридион: только для прочтения»

Последняя передача получена. На рассмотрении. Новые приказы следующие:

Проникнуть в действующий сектор шахт в составе рабочей команды. Собрать визуальную информацию. Любую существенную. Одной смены достаточно. По истечении двух дней встретиться с представителем ордоса, рабочий позывной «Белый Феникс». Передать все данные представителю и покинуть планету. Возможно, способы внепланетной транспортировки будут ограничены. Белый Феникс даст указания.

Протоколы и файлы с данными приложены. Доступ только через оптиком. Полное автостирание начнётся немедленно после передачи.

Это всё.

Ave Imperator».

Белый Феникс? Эта кличка Ордиме была незнакома. Он смутно чувствовал в сообщении некую срочность. Внедрение в рабочую бригаду означало сперва тайное убийство. Он вовсе не горел желанием использовать препарат. Его гены были его проклятием, и он слишком хорошо знал, что никогда не освободится от этого. Уникальное хромосомное наследство прежде всего привлекло к нему внимание Священной Инквизиции.

А как только ты внутри, обратно выхода нет.

Знакомые шаги застучали на улице, оглашая переулок и оповещая о возвращении юного Недры. Только что-то не так. Ордима услышал в звуке шагов испуг. Почти панику.

Склонив лицо поближе к машине, он прошептал: «Конец сеанса». Устройство на столе резко захлопнулось и заперлось. С шипением включились стазисные затворы. Ордима сдернул тяжёлый кейс со стола и торопливо забросил обратно под койку. Он как раз поднимался, когда в дверь ворвался Недра.