Охотники на лунных птиц
Шрифт:
Когда Пит снова появился на берегу, Лес вышел на палубу и перекинулся с ним несколькими словами. Их голоса звонко раздавались в прохладной тишине ночи:
— Как ты там, Пит?
— Что ты предлагаешь?
— Ты о чем, Питер? — словно ни о чем не догадываясь, спросил Лес.
— Ты прекрасно понимаешь о чем. Ну, короче, Валлаби. Приезжай за мной. Я нахожусь… А-а-а-о-о! — Его голос, удаляясь, замер.
— Это ужасно, — сказала я. — Он еще совсем мальчик.
— На берег он сошел не с мыслями мальчика, — сказал Лес.
—
— Такой урок всем впрок, — заключил Честный Том.
Однажды вечером Лес устроил нам, как он выразился, «настоящий шикарный ужин». Он никогда не держал на борту спиртного, считал, что несчастные случаи в море и так довольно часты, так что нет надобности создавать их искусственным путем. Так или иначе, но ему никогда не удавалось так спрятать вино, чтобы его не нашли.
— Искать иголку в стоге сена для моряка — детская забава, если на кончике иголки есть хоть капля грога, — оказал мне как-то с гордостью Алек, когда я увидела его с пустой флягой, которая вчера еще была полной. (Мать дала мне ее с собой «на непредвиденный случай», я спрятала ее как следует и никому об этом не говорила.)
Поэтому, когда Лес объявил, что устраивает нам «настоящий шикарный ужин», мы были изумлены. Человек, Стрелявший По Туалетам и Алек пошли спать, приняв его слова за шутку. Пит отправился на берег продолжать свои амурные дела. В этот вечер он так и сыпал изречениями вроде «Молния не бьет в одно и то же место дважды». «Кто знает о грядущей беде, знает, как ее избежать». А одно изречение — «Робость мешает успеху» — просто покорило нас.
Лес отвез его на берег на моторке, а сам отправился объезжать рыбачьи суда, чтобы собрать всех рыбаков.
Мы с Томом читали на камбузе, когда они вдруг перемахнули через борт и заполнили все пространство. Они были в своих рыбачьих робах, у многих на головах шапки, и у каждого в заскорузлых руках по большой кружке и по бутылке.
Моя первая мысль была о чисто вымытых полах. Но прикрывать их чем-либо было уже поздно; не понимаю, откуда в море берется грязь, но ни одна квартира не требует столько уборки, сколько самое маленькое суденышко.
Я допустила одну неловкость, предложив на ужин морских раков. Однако после небольшого замешательства (рыбакам иногда по три раза на дню приходится питаться раками в течение многих недель) пир продолжался. Джек Баск добродушно вытащил одного рака, разделал его и начал жевать, чтобы замять неловкость. Наверное, это был единственный случай, когда пили пиво и с презрением отвергали раков.
В остальном вечер прошел превосходно. Рыбаки рассказывали забавнее случаи о себе и своих судах. Валлаби декламировал. Пит был в приподнятом настроении и в красочных деталях рассказал о своем вчерашнем похождении. Он старательно подчеркивал, что «разбудил в ней зверя» за то, что она заставила его полчаса ждать в Булл Хэд Скрабе. Том забрался на ящик из-под хлеба и запел: «Вы все бывали в море, я знаю — это так». После
Рыбаков развезли по судам, и, когда Пит возвращался на лодке мимо «Газели», шкипер крикнул ему, что они забыли у нас свои кружки. Они подплыли к борту «Шиэруотера», и Пит позвал Честного Тома, тот собрал кружки и попытался передать их, стоя на корме.
— Нагнись пониже — попросил Пит. Честный Том наклонился и вместе с кружками свалился на Леса, они оба шлепнулись на дно лодки. Том упал на спину, но, поскольку он свалился на беднягу Леса, ему, наверное, было гораздо лучше, чем капитану.
В одной из хижин на берегу светился огонек, а поскольку на судне не было часов (капитан считал, что, раз работа начинается на рассвете и кончается на закате, часы вроде бы ни к чему), мы решили, что там, видимо, уже готовятся к началу рабочего дня.
— Не все ли равно, который сейчас час, — заявил Честный Том, наслаждаясь самым, по его словам, беззаботным вечером. — Гулянье продолжается.
Они шумно раздавали кружки, потом отправились в «круиз» по заливу, стремглав обходя стоящие на якоре корабли и горланя что есть сил.
Я почти заснула, когда они вернулись, однако расслышала, как Честный Том сказал, что это был самый лучший вечер в его жизни.
— И хорошо, что завтра будет штормить, можно будет отоспаться, — сказал он.
— Это уж точно.
На море можно быть уверенным лишь в том, что ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным.
К семи часам утра мы проходили через отмели Ванситтарт, где нас выворачивало наизнанку и все чувствовали себя беспомощными, как дети. Я увидела на берегу костер, но мужчины не обратили на него внимания. Огонь горел прямо перед домом. Я спустилась с койки и открыла дверь камбуза, чтобы к утру улетучился запах сигарет.
— На берегу костер тревоги, — крикнула я Лесу.
— Не говори глупости. — Его голос звучал решительно.
Честный Том пробормотал что-то спросонок, потом повернулся, его койка заскрипела.
— Пэт, не надоедай, будь умницей.
— Но там горит костер.
— Жгут отбросы, — сказал Пит. — Замолкни и иди в свою каюту.
Я вернулась к себе и проспала целый час. Неожиданно меня разбудил Лес.
— Приготовь мою койку для ребенка, — крикнул он.
— Что?
Я выползла на палубу.
— У ребенка менингит.
— Кто сказал?
— Мать сказала.
Словам Мэй Джексон можно верить. Я приготовила койку. На самодельных носилках из двух веток мелалеуки,покрытых мешками, они внесли ребенка, маленькую девочку, и прямо на носилках положили на койку Леса.
Мать села рядом, а отец пристроился на корточках на полу. В предрассветном сумраке, просачивающемся в узкое окошко иллюминатора, мне показалось, что на губах ребенка остатки пищи.