Охотники на людей
Шрифт:
Неожиданно для себя Борис обнаружил, что без особой цели бродит вокруг тресовозок. Причем все больше вокруг той, где в клетке для буйных была заперта чернявая. Девочка-балл. Его первый. Двойной, между прочим. Аннулированный, правда, сержантом за ссору с Гвоздем, но это не важно.
Важно, что первый.
Чернявая… Борис остановился. Да, чернявая! Вот в чем дело. Вот В КОМ дело.
Она ведь его предупреждала, что дальше будет хуже. И — пожалуйста — ее прогноз начинает сбываться. А что если и другие ее слова не так уж и бессмысленны?
Не
Борис покосился на темные, забранные решеткой окна тресовозки. За окнами, отходя от паралича, стонали, всхлипывали и шептали проклятия хуторяне. О чем-то негромко переговаривались дикие. Но голоса черня — вой слышно не было.
На этот раз она его не окликала, не пыталась обругать, упрекнуть или выразить свое презрение. Сегодня с ним не пытались заговорить. Может быть, потому, что вокруг полно народу. Может быть, потому, что народу теперь было полно внутри — в трес-транспорте. А может быть, причина крылась в другом. Возможно, чернявая больше не видит смысла устанавливать контакты?
Жаль. У него сейчас такое состояние… Сейчас он не отказался бы пообщаться. Хотя бы потому, что разговоры с этой дикой обладают чудодейственным эффектом: они быстро вправляют мозги. Причем, как ни странно, в нужную сторону. Девчонка, старающаяся его завербовать, действовала лучше любого психолога, помогая разуму возобладать над чувствами.
Или все было наоборот? Или тайком, исподволь, чернявая подтачивала его уверенность в своей правоте и правильности выбранного пути, вселяя в душу смутную тревогу?
Проклятье! Борис тряхнул головой. После этой долбаной охоты на хуторе он чувствовал себя вконец запутавшимся и потерянным. А все потому, что дал волю сопливым чувствам!
«Хлюпики-гуманисты мне не нужны» — так говорил Стольник. Не об этом ли он предупреждал?
— Берест?
Борис вздрогнул. Навстречу из сгущающейся темноты шагнул Стольник. Легок на помине, блин!
— Почему смурной такой, а, охотник? — чуть заметно улыбнулся ему Стольник.
— Да так… — Борис растерялся.
— Чего возле тресовозки ходишь?
Взводный внимательно вглядывался в его лицо.
Даже, пожалуй, слишком внимательно. Слабая улыбка этому не мешала.
— Ты уже кругов десять тут накрутил.
Борис подобрался. Наблюдают за ним, что ли? В любом случае выказывать своей слабости перед командиром не стоило.
— Я это… прогуливаюсь, — уклончиво ответил он. — Устал просто…
— Ничего, салага. — Стольник шагнул ближе, хлопнул его по плечу. — Скоро отдохнешь. Хотя…
Рука взводного осталась лежать на плече. Пальцы сжали камуфлированную ткань, вцепились в кожу. Борис напрягся.
— Хотя какой ты салага. — Улыбка Стольника стала шире. Рука сильно тряхнула плечо. — Ты ведь теперь
Взводный особо выделил слово «мой». Пальцы Стольника держали крепко, как стальные крючья.
Борис прикинул, так ли нужно ему общаться с дикаркой? А пожалуй, что можно и обойтись. Стольник тоже владел эффективными техниками психотерапии. Взводный знал, как изгонять из раскисших подчиненных никчемное чувство растерянности, неуверенности и вины.
— Отдохнем, — с растяжкой произнес Стольник, мечтательно поднимая глаза. — Скоро все отдохнем, Берест. Загребем бабла и оттянемся по полной. Ты с нами?
Быстрый, как удар кинжала, пронзительный взгляд. Неожиданный вопрос. Непонятный. Будешь с нами оттягиваться? Или вообще — ты с нами?
— Да, — на всякий случай ответил Борис.
Даже поспешнее, чем следовало бы.
Сглотнул возникший в горле ком. Добавил:
— Конечно, я с вами.
Куда ж ему теперь-то с подводной лодки? После этого короткого разговора со Стольником общаться с дикой расхотелось вовсе.
— Это хорошо, что ты с нами… — четко и неторопливо произнес взводный. — С нами — не пропадешь. Пропадешь без нас.
Стольник расцепил наконец свои крючья-пальцы.
Борис вздохнул с облегчением, стараясь сделать это незаметно.
— Рейд закончен, — продолжал взводный как ни в чем не бывало. — Тресовозки заполнены, баллы подсчитаны. Улов, скажу тебе, очень даже неплохой, так что пора возвращаться. Сегодня переночуем здесь. Завтра с утреца двинем дальше… Да, кстати, чего я искал-то тебя, Берест. — Стольник хлопнул себя по лбу. — Поздравить хотел. Ты у нас по личным баллам вошел в первую десятку. Редкое достижение для новичка. Особенно в первом рейде. Этим стоит гордиться. Это надо ценить.
— Спасибо. — Борис пожал плечами.
И что теперь? Вскинуть руку к козырьку. Гаркнуть во все горло: «Служу…» А чему служу-то? Или… Или кому?
— Ухо на тебя не нахвалится. Я тоже к тебе с самого начала присматриваюсь, — Стольник прищурился. — Были, честно говоря, некоторые сомнения. Все-таки не каждый потянет хэдхантерскую службу, но теперь вижу: ты — хороший боец и достойный охотник. Рад, что в тебе не ошибся. Ведь я же не ошибся, правда?
Снова странный вопрос. Снова быстрый пронзительный взгляд. И хотя взводный улыбался ему вполне дружелюбно, Борис мотнул головой так, что хрустнули шейные позвонки.
— Нет.
— Вот и отлично!
Взревели двигатели. Борис недоуменно оглянулся. Вокруг пленных хуторян начиналась непонятная движуха.
Хэдхантерские машины выстраивали неровный квадрат. К длинной фуре снабжения почти вплотную подкатили БТР. Командирский броневичок и машина разведчиков замкнули построение.
Техника огородила небольшую площадку, в центре которой находились пленники. На машины, как на трибуны, полезли старички-хэды. Только командирский броневичок оставался незанятым. Видимо, не положено.