Охотники на мутантов

Левицкий Андрей Юрьевич

— Ничего ты теперь не чувствуешь, — сказал Цыган, поднял «ТТ» и сунул в кобуру. Вспомнив, достал его, нашел в вещах запасной магазин, перезарядил, опять убрал пистолет. Вернулся к вещам, схватил рюкзак, покидал туда то, что излом вытащил, закинул на спину, надел автомат на плечо и, еще слегка пошатываясь, побежал по едва заметной тропинке, ведущей к центру Могильника. Патронов у него оставалось совсем мало. Чертов излом нарушил все планы — теперь он не успевал перехватить зверолова с девушкой до того, как те достигнут Бобловки.

* * *

В

деревне стояла мертвая тишина, только из магазина доносился приглушенный шум. Здоровяк на крыльце встал, слегка покачивая пулеметом; Лесник, прижимая приклад к боку правым локтем и поддерживая ружье левой под цевье, медленно пошел к нему. Он не сводил взгляда с долговца, а тот лениво следил за ним и идущей позади Настькой, пожевывая сухую травинку. Наконец выплюнул ее, подвигал мощной челюстью и сказал:

— Левша, что ли? Пушку видишь? Стой давай. Кто такие, че надо?

Лесник презрительно сморщился: он не любил таких наглых самоуверенных парней с накачанной мускулатурой и сдувшимися мозгами.

— Я и левой могу выстрелить, твоя пушка пукнуть не успеет. Ты из «Долга»?

На квадратном лице задвигались желваки. Прищурившись, парень окинул сталкера презрительным взглядом.

— Что это у нас тут за леший из тумана выполз, да шалава малолетняя при нем? Я, борода, только командиру на вопросы отвечаю. А кто первый из нас шмальнуть успеет — это мы еще посмотрим…

Он перехватил пулемет поудобнее.

— Я — Настька! — сказала девушка звонко, выглядывая из-за Лесника. — А ты кто такой, дубина?

Из раскрытого окна донеслось:

— Эй, Жарик, чего там?

Девушка только сейчас расслышала, что внутри что-то жарится — шкварчал и постреливал жир на сковороде.

— Дед, что ли, вернулся?

— Дед, да не тот, — отозвался здоровяк. — И с ним сопля какая-то. Хочу вот, слышь, жару им задать…

— Эй, погоди! — сказал голос. — Костя, погляди, чего там, я не могу от сковородки отойти.

Пригнувшись в дверях, на крыльцо вышел долговязый нескладный человек в кителе и форменных брюках, с большим носом, похожим на вороний клюв. Уныло посмотрел на Лесника, из-за плеча которого торчала голова Настьки, перевел взгляд на Жарика.

— Ты головой вообще способен работать? — тусклым голосом произнес долговязый и безнадежно махнул рукой. — Мы ради чего все перлись сюда и столько людей потеряли? Чего торчим тут который день? Вот ради этой… — обернувшись, он добавил громче: — Пришли они!

Что-то звякнуло, потом из окна выглянуло румяное круглое лицо.

— Ну! Дождались наконец-то. Так, надо капитану доложить… Скажи ему, Костя, а то у меня сгорит.

Нескладный Костя сделал приглашающий жест и вернулся внутрь. Жарик еще секунду недобро глядел на гостей, наконец опустил пулемет.

— Че мне головой работать, — сказал он, — когда у меня вот эта вещь имеется?

Перехватив ружье за ствол, Лесник

поднялся по скрипучим ступеням. Когда проходил мимо Жарика, тот отвел взгляд и, сделав едва заметное движение плечом, толкнул его, Лесник слегка качнулся, но даже не повернул головы. Настька возмущенно блеснула на долговца глазами, однако сказать что-нибудь не решилась, слишком уж тот был здоровый.

Жарик снова сел на крыльцо, а они вошли в магазин.

Здесь было полутемно. Напротив входа у стены высились сдвинутые витрины, возле них стоял большой стол, рядом — лавка. Слева была раскрытая дверь.

— Вовремя вы, как раз обед готов.

Лесник с Настькой повернули головы на голос. Из проема к ним шагнул румяный толстячок, лицо которого они видели в окне. Он был в камуфляже, рубашка расстегнута, под нею виднелась белая майка.

— Я Маркелыч. Располагайтесь, сейчас капитан выйдет. Мы вас заждались. Тоскливо тут.

Сказав это, он улыбнулся и ушел обратно. Настька, обойдя Лесника, с облегчением села на лавку и вытянула гудящие ноги.

— Есть ну очень хочется, — сказала она, потянув носом воздух. — Картошка там у вас жареная, да?

Сквозь шкварчание донесся голос Маркелыча:

— Точно. Еще тушенку открою, у меня хорошая, правильная тушенка, там мясо настоящее, а не какая-нибудь гадость.

Подойдя к двери, Лесник окинул взглядом вторую комнату. Небольшая дровяная плита стояла рядом с древним потрескавшимся буфетом без стекол. Сквозь дыры в дверцах шкафчика были видны поржавевшие банки с надписями «Сахар» и «Мука», на буфете возвышалась пирамидка консервных банок, на газете лежал нарезанный толстыми кусками хлеб.

Он поглядел на долговца. Виски Маркелыча были тронуты сединой, румяные щеки немного обвисли… Не меньше пятидесяти ему, решил Лесник. Дальше у стены стояли две железные кровати, заправленные полосатыми одеялами, на одной спал атлетического сложения мужик.

— Это Кабан, после ночного дежурства отсыпается, — пояснил Маркелыч, проследив за взглядом сталкера. — Садитесь, сейчас все соберутся…

Дверь за буфетом распахнулась, и в комнату, поправляя гимнастерку, быстрым шагом вышел невысокий жилистый человек. За ним маячил унылый Костя.

— Долго шли, — отрывисто бросил долговец, шагнув в проем. — Я — капитан Судаплатов. Можешь звать Ожогом, привык. Где девушка?

Насте он почему-то сразу напомнил змею — быструю, опасную… ядовитую. Двигался Ожог как-то очень по-змеиному, скользяще, а говорил немного пришептывая.

— Лесник, — представился сталкер и кивнул в угол, отойдя на шаг: — Вот она.

Капитан повернулся к Настьке — и та невольно вскрикнула. Правую половину его лица стянула багровая корка, брови там не было, веко и уголок рта задраны кверху. Девушке тут же стало неудобно, даже стыдно перед этим человеком… А он лишь бросил сухо, окидывая ее взглядом: