Охотники на мутантов
Шрифт:
Ожог подбежал к турели, остановился прямо под ней. Ствол накренился, однако конструкция не позволяла ему повернуться вертикально, и он обстреливал полукруг у ног долговца. Тот отбросил похудевшую, дырчатую плиту — пулемет довернулся следом. Расстегнув пряжку, Ожог сдернул с себя ремень, сделал петлю и накинул на ствол, который, превратив обломок в серую труху, поехал вверх, стреляя по засевшим в конце коридора.
Ожог повис. Ствол продолжал плевать огнем, со скрежетом кренясь вниз под его весом. Поворотный механизм крякнул и сломался, пулемет рывком
— Ложись! — крикнул капитан. Спрыгнув, он бросился в глубь коридора, в противоположную от ствола сторону.
Граната взорвалась. Турель со скрежетом наполовину выворотило из гнезда, ствол безжизненно повис, выстрелы смолкли. Лесник, потом Винт, Костя и пулеметчики подняли головы. Из глубины коридора показался Ожог. Лесник, обернувшись, потряс девушку за плечо.
— Слышишь меня?
Настька качнула головой, моргая, потерла виски.
— Что с Маркеловым?! — крикнул капитан, приближаясь.
Винт был уже рядом со снайпером. Тот лежал на спине, уставившись неподвижным взглядом на быстро темнеющее небо в проломе.
Десантник присел на корточки рядом, ладонью провел по лицу, с которого смерть так и не стерла детского удивления, закрыл веки.
— Возьмите у него из рюкзака тротил и патроны, — велел Ожог, останавливаясь рядом.
— Так у него снайперские, нам не нужны, — прогудел Кабан, поднимаясь из-за кучи земли.
Костя осторожно перевернул тело на бок, достал из рюкзака два брикета взрывчатки, протянул Жарику. Тот засунул их в жилет.
— Эк его поджарило, — пробормотал здоровяк, потирая низкий лоб. — Че-то оно так… глупо получилось совсем.
Костя негромко произнес:
— Маркелыч после этой операции уходить из Зоны собирался. Домой написал…
Винт оглянулся, посмотрел на выглядывающую из-за плеча Лесника девушку.
— Ты чего молчала? — грубо спросил он.
— А что я должна была сказать? — растерялась Настька. Ей до слез было жалко румяного толстяка, который понравился девушке больше всех в отряде. И ведь правда — очень это вышло неожиданно и… глупо. Если только смерть может быть глупой.
— А я знаю?! — крикнул десантник. — Для чего мы тебя взяли?
— Отставить разговоры! — приказал Ожог. — Кабан, идешь первым. Винт — второй. Потом я, за мной девчонка и сталкер. Жарик, Костя, прикрываете. Пошли!
— Маркелыч тоже был вторым, — пробормотал Винт, сматывая кольцами веревку.
Степан с Рамиром подбежали к роще.
— Туточки оно, осторожней, — мужик потянул сталкера за рукав, оттаскивая от ямы. Дед Пахом, куривший на краю, поднялся, последний раз глубоко затянулся и кинул вниз хабарик.
— Да вижу я, — Цыган дернул локтем, стряхивая руку Степана, шагнул к провалу. — Так что, туда мне, а, дед?
Старик тихо
— Зря я, что ль, с тобой пил, Цыганчик? — он потыкал вниз скрюченным пальцем. — Ты глянь, глянь!
Покосившись на него, Рамир заглянул в провал и увидел лежащего лицом кверху толстяка.
— Они туда как сунулись, их сразу и накрыло, — пояснил Пахом, потирая ладони. — Идем? Лучше тебе другим ходом спуститься.
— А Настя? — спросил Цыган, отворачиваясь от мертвеца.
— У нее спасителей шесть человек осталось, — улыбнулся дед. — А нам в сторонку чуток отойти надо, больно тут место опасное.
— Ладно, веди.
— А магазин-то как? Степан замахал руками.
— Взорвали!
— Совсем? — хихикнул старик.
— Ты шта! — племянник его схватился за жидкие волоса. — Дыру сделали, ровную, шта твоя дверь. Спец парень, ага. Быстро, как полстопаря опрокинуть…
Поправив на плече карабин, дед Пахом поманил Цыгана за собой и углубился в рощу.
— Туточки недалече, — сказал он. — Дюжинка шагов, только под ноги поглядывай, милок.
«Дюжинка» оказалась пятьюдесятью метрами. Раздвигая руками кусты, старик пояснял:
— Группировщики все равно не пролезли бы. И толстяк ихний, и пулеметчики — крупняк, а дыра небольшая совсем. Даже ты, может, не вместишься… — старик, обернувшись, с сомнением окинул взглядом Рамира. — Вот она, постой-ка.
Они остановились. Следом, ломая ветки, ахая и охая, неуклюже пробирался Степан.
— Тихо ты! — шикнул старик. Племянник, прикрыв ладонью рот, шагнул в сторону, чуть не упал, зацепившись за сук, и обхватил кривую ольху. Пахом кивнул Цыгану, поднял ветви развесистой бузины. Под ними обнаружилась узкая дыра, окруженная густой травой. Старик присел, вынул из-за пазухи фонарик и посветил внутрь. Рамир наклонился над отверстием. Желтый луч выхватил из темноты скол бетонной плиты и уходящий во мрак железный трос.
— Лифтовая шахта? — догадался Цыган, опускаясь на колени и заглядывая в отверстие.
— Я туда камушки бросал, не слыхать, как падают, — предупредил Пахом. Рамир кивнул и начал разматывать веревку с пояса. Дед положил ладонь на его руку.
— Мы с тобой, Цыганчик, свои люди, — сказал он. — И вот чего тебе скажу: не лез бы ты туда. Опасно внизу оченно. Оставайся. Паренек ты бывалый… приживешься, э? Глядишь, не найдут тебя здесь никакие Слоны. Через Могильник поди проберись…
Рамир похлопал его по плечу.
— Спасибо, старик, за заботу. Нет, сидеть и ждать у Зоны погоды я не могу, лучше попытаю счастья. Так что, того… Прощай, дед Пахом, вряд ли еще свидимся.
Привязав веревку к старой березе в двух шагах от провала, он кинул конец вниз. Сел на край, ногой сбил небольшой пласт почвы, расширяя дыру. Повесил рюкзак на одно плечо, освободив другое, взялся за веревку, кивнув деду Пахому и чешущему в затылке Степану, — и стал протискиваться. Пришлось повернуться влево, потом вправо. Рюкзак зацепился за корень, его потянуло вверх, Рамир поерзал — рюкзак шмякнулся на спину, качнув его.