Охотники на попаданцев
Шрифт:
– Иносфера, эфирная оболочка? – вяло переспросил Александр, – биополе и коллективное неосознанное?
– Да? У вас это тоже известно? – осведомился профессор, – Ну да ладно. В целом вы должны понять. Пъйи пееходе остается только химия в вашей голове, потому и память сводится к смутным далеким объязам.
Александр пожал плечами. Ничего, свыкнется.
Профессор ещё покудахтал о своих чаяниях, а потом мы учинили Сашке допрос. И вот что смогли уяснить. Парню было двадцать пять лет. Работал продавцом каких-то вещей, которых в нашем мире не было, но вспомнить, что именно он продавал, уже не смог, всё только руками
Из полезного узнали о быте. И хотя технических подробностей он не смог указать, само упоминание того, что данные вещи используются в обиходе даже у небогатых людей, давало почву для размышлений. Микроволновые печи, автоматические прачечные, те самые вещи, которые он продавал, и многое другое. Впрочем, прачечными никого не удивишь. Они у нас тоже начинают входить в обиход. А вот при досмотре мы изъяли у него любопытнейшую шариковую ручку. Я думаю, барон её срочно запатентует и начнёт делать на продажу через подставных лиц, как это случилось с осветительными газоразрядными лампами. Собственно, у нас за счёт завода как раз и не было проблем с этими осветителями. А ещё изъяли десяток разноцветных твёрдых карточек. Александр их назвал дисконтными, выделив среди них одну – кредитную.
– Ну что ж, – произнёс я после двух часов допроса. – Обрадую тебя. Попрошу моего начальника – барона Бодрикова, чтоб тебе сделали паспорт и определили ко мне на службу. Будешь числиться адъютантом-телохранителем. Жалование буду начислять по чину коллежского регистратора.
Я запнулся, увидев непонимание в глазах Никитина, и пояснил:
– Это статский чин, приравненный к прапорщику в войсках.
– Вы йискуете, Евгений Тимофеевич, – осторожно подал голос картавый профессор.
– Чем? – ухмыльнулся я. – Что он украдёт тайны о попаданцах? Он сам один из них. Или, может быть, он личность, имеющая связи с неблагонадёжными людьми? С его прошлым в любом случае порвано окончательно и бесповоротно. К тому же, после того случая в отряд пойдут с большой неохотой. А я не хочу просить у барона повышать оклад до небес. А так, у него нет выбора. Либо ваша психлечебница с перспективой лоботомии, либо вечный карцер.
– Какого случая? – тихо спросил Никитин, забегав глазками.
– Взорвали мой отряд террористы. Вот новый набираю, – небрежно отмахнулся я, поглядев при этом на револьвер, лежащий на столе.
Если начнётся паника, и парень вздумает схватить оружие, то его ждёт разочарование. Он не заряженный, в отличие от спрятанного у меня в кармане.
Парень сник. Да, гадостная перспектива. Из петли да под расстрел.
Он помолчал, опустив голову, а потом произнёс.
– Я не умею стрелять.
– Научу. Это как раз таки не сложно. С вашего позволения, Алексей Григорьевич, я откланяюсь. Покажу моему новому сотруднику жильё и прочее.
Профессор улыбнулся, пообещал наведаться почаще и вышел, а я повёл Сашку к его комнатушке. А там уже стояли две горничные Даша и
– Вот, размещайся, – произнёс я, заведя Сашку в комнатку.
Она была небольшой, всего пять метров в глубину и два с половиной в ширину, с узким высоким окном, широким и оттого похожим на стол подоконником, небольшим шкафом, столом-партой и кроватью. Зато потолки высоченные, больше трёх метров, что визуально придавало комнате простору. На кровати лежало бельё и новая одежда – штаны-галифе, светлая гимнастёрка, ремень, полевая фуражка с лакированным козырьком, нательная рубаха и подштанники, а также пара новеньких юфтевых сапог и портянки. Там же была и шинель из хорошего сукна.
– Переодевайся. Я не стал мудрить и попросил у кирасиров один комплект формы. Носить будешь без знаков различия полка. Как заработаешь, купишь себе статское, но сначала со мной посоветуйся, а то будешь как шут гороховый.
– Спасибо, – немного озадаченно произнёс Сашка и начал снимать с себя костюм ряженого ландскнехта, очень осторожно положив его на кровать.
Меч уже стоял в углу у шкафа.
Я деликатно отвернулся и прикрыл дверь, а то девки стыд потеряли, в щёлочку подглядывать вздумали. Они, видно, думают, что мужик из другого мира чем-то отличается от нашего. Да ни капельки.
Когда Никитин переоделся, я повёл его в столовую. Идти пришлось опять через большой зал.
– Ух ты, прикольная статуя! – вырвалось у парня, когда он увидел у двери в прихожей большую, закованную в броню фигуру. – Это нечто среднее между вахой и старкрафтом, только в стиле стимпанк.
Я не понял, про что он сказал, но когда кирасир в чине младшего унтер-офицера поднял голову в шлеме, то крик: «Охренеть! Он настоящий!» ударил по ушам и заставил поморщиться.
Кирасир снял шлем, зыркнул на попаданца, как на умалишённого, и начал доклад.
– Ваше высокоблагородие, ротный приказал вам доставить.
Унтер махнул рукой и зычно окликнул кого-то, и вскоре ещё два кирасира внесли здоровенный ящик, опечатанный свинцовыми пломбами на проволоке.
– Что там?
– Не могу знать, но что-то тяжёлое и ценное, раз с караулом доставили.
Я кивнул, принимая к сведению эту информацию и глядя одновременно на Никитина, который с детским восторгом подошёл к кирасиру и стал чуть ли не в рот заглядывать. Особенно его привели в восторг эмблема, присваиваемая отличившимся ударно-штурмовым подразделениям в виде белого черепа с перекрещёнными костями на чёрном фоне, нарисованная на левой стороне нагрудника, и небольшая надпись сбоку на ранце: «Осторожно! Сильный электрический ток!»
Что примечательно, Никитин был вровень с унтер-офицером, тоже не маленьким, между прочим, парнем.
– Александр! – повысил я голос, – вам не подобает так прыгать. Не уподобляйтесь дикарю. Ещё насмотритесь, обещаю.
Мои слова хоть и возымели результат, но всё же не окончательный, ибо парень таращился на кирасира с тем же детским восторгом, получая полный недоумения взгляд в ответ. Впрочем, сам по первости, помнится, стоял истуканом разинув рот, у пыхающего белыми клубами пара броненосного крейсера, пришвартованного напротив Адмиралтейских верфей в столице империи.