Охотники на тъёрнов

Куно Ольга

Он снова поджал губы. Сделать вывод было легко: времени не хватит. Тъёрн начал проходить трансформацию. По всей вероятности, он уже выбрал себе жертву, а мы находимся слишком далеко, чтобы успеть прежде, чем он ее убьет.

Тем не менее мы поспешили. В двух словах изложили ситуацию ожидавшему поблизости Педро, и он, не тратя лишнего времени на расспросы, позаботился о том, чтобы нас немедленно обеспечили лошадьми. Мы с ребятами переглянулись, отмечая для себя один нехитрый факт: Педро во дворце, а значит, лунную активность проявляет кто-то другой. Я помрачнела. Догадаться,

кто именно, было несложно. Или, во всяком случае, предположить.

– Торендо нас перехитрил, – яростно отметил Винсент, пока мы бегом спускались в конюшню. – Мы поджидали его здесь, а он попросту взял – и присмотрел себе жертву в стороне от дворца. Что могло быть умнее и проще одновременно?

– А на меня-то ты что смотришь?! – огрызнулась я.

– В прошлый раз он выбрал совершенно другой путь, – хмурясь, заметила Джен, в то время как Винсент пинком распахнул шаткую дверь конюшни.

– Не повторяется, – бросил Воин, не оборачиваясь. – Как всякий неглупый человек. Или тъёрн.

Оседлав коней, мы погнали их в сторону северной городской окраины, следуя за Диланом, которого, в свою очередь, вело его особое чутье. Это была быстрая скачка, в ходе которой мы рисковали затоптать кого-нибудь из прохожих, тем самым сравнявшись в степени разрушительности с тъёрном. Но, к счастью, обошлось.

За все время пути Дилан не остановился ни разу, за исключением тех случаев, когда того требовало столпотворение горожан на улице. В выбираемом направлении он не сомневался. Мы быстро добрались до окраины и поехали мимо невысоких, местами покосившихся заборов.

Впрочем, в том месте, где остановился и соскочил с коня Дилан, забор был покрашенным и вполне аккуратным, равно как и одноэтажный домик с бревенчатыми стенами и покатой крышей. Калитка была заперта на засов, но открыть ее труда не составило. Винсент сдвинул засов, протянув руку над забором. Мы бесцеремонно прошли внутрь, пересекли маленький дворик с несколькими грядками и, не стуча, вихрем ворвались в дом.

Жалобно скрипнула под ногами половица. Первая комната была пуста. Она служила одновременно и гостиной, и кухней. Сознание успело выхватить промелькнувшую на краю зрения печь, стол, низкую скамью и два табурета. Винсент толкнул вторую дверь и шагнул внутрь. Дилан последовал его примеру. Мы с Джен вошли за ними.

Это была спальня. Не слишком большая, небогато обставленная, но уютная и чисто прибранная. На окне колыхаются легкие занавески, на полу – плетеный ковер, по всей видимости, не купленный, а самодельный. Шкаф, комод, две настенные полки, кровать. На кровати лежит женщина в легком домашнем платье. Левый рукав закатан чуть выше локтя. Над ней склонился тъёрн. Можно было бы подумать, что самый обыкновенный мужчина. И, лишь приглядевшись, можно заметить слишком длинный для человека клык. А заодно понять, что мужчина пьет из вены женщины кровь.

Винсент с Диланом устремились вперед. Женщина пошевелилась, затем подняла голову. Стало быть, еще жива. Мы все-таки успели.

– Отойди от нее немедленно! – рявкнул Винсент, вытягивая меч в сторону тъёрна.

Тот и без этого указания

уже распрямил спину и, увидев нас, отпрянул. Женщина, чрезвычайно бледная, по-видимому уже успевшая потерять не так мало крови, с трудом села на кровати и схватилась правой рукой за локоть левой. Дилан с Винсентом оттеснили тъёрна к стене. Мы с Джен подошли к женщине.

– Все в порядке, он вас больше не тронет, – начала говорить я, и тут почувствовала, что что-то идет не так.

Поначалу было даже неочевидно, что именно. Будто просто в атмосфере что-то не то. А потом женщина, не обращая на нас с Джен никакого внимания, обернулась к мужчинам и умоляющим голосом произнесла:

– Не трогайте его, пожалуйста!

Она замолчала, а в воздухе, казалось, продолжали звенеть слова, не объяснимые никакой существующей логикой.

– Что? – непонимающе уставился на женщину Винсент.

– Отпустите его, – внятно повторила она, и ни бредящей, ни умалишенной при этом не казалась.

– Девушка, вы понимаете, что здесь происходит? – тем не менее попытался воззвать к ее разуму Дилан. – Это не человек, это тъёрн, и он только что пил вашу кровь.

– Я прекрасно знаю, кто он такой и что только что делал!

На этот раз женщина, невзирая на свою слабость, говорила агрессивно.

– Мари, не надо, – внезапно произнес со своего места тъёрн, и в голосе, как и во взгляде, сквозила безнадежность. – Это все равно должно было случиться, раньше или позже.

Но Мари эти слова, кажется, не убедили, а если и возымели эффект, то прямо противоположный подразумевавшемуся.

– Вас никто сюда не звал, – еще более зло сказала она, оборачиваясь к нам с Джен. – То, что здесь происходит, никак вас не касается. Просто уходите отсюда и оставьте нас в покое, – добавила она, и на этот раз ее тон смягчился. Теперь в нем слышалась не агрессивность, а скорее мольба и отчаяние.

Признаюсь, я невольно отпрянула под напором ее взгляда. Именно так люди часто смотрели на инквизиторов, пришедших, дабы обвинить кого-то из их родных в сговоре с лесными ведьмами. Но никогда на Охотников.

– То есть вас все устраивало? – начал распаляться Дилан. – Еще немного – и этот монстр лишил бы вас жизни, но вам именно того и было надо?

Следопыт злился, и я отлично понимала почему. Пусть редко, но встречались такие ненормальные, которые и вправду готовы были добровольно отдать свою жизнь тъёрну. Как правило, это бывали очень молоденькие девицы, совершенно оторванные от жизни и обладавшие мозгом, полностью отравленным смесью романтичности и максимализма. Или не обладавшие никаким. Такие девицы вызывали раздражение Охотников, с моей точки зрения, вполне справедливо. И в самом деле, стоит ли стараться, тратить время и силы на поиски, выслеживать, трансформироваться, убеждать и сражаться с тъёрном – и все это ради того, чтобы спасти ненормальную девчонку, которая за это не просто спасибо не скажет, но еще и сама бросится на тебя с кулаками. Да хочется ей, чтобы ее съели, – ну и пусть себе едят на здоровье… Вот только я чувствовала, что на этот раз мы имеем дело с чем-то другим.