Охотники за головами

Несбё Ю

Однако в тот день там стояла чужая машина. Незнакомый «пассат», наверняка кого-то из наших клиентов, решивших, что может преспокойно припарковаться, едва увидев табличку «Альфа» на цепи, огораживающей площадку, — придурок, неспособный прочитать большое табло у входа, где написано «ПАРКОВКА ДЛЯ ПОСЕТИТЕЛЕЙ».

И все-таки я ощутил легкую неуверенность. Может, кто-то в «Альфе» тоже пришел к выводу, что я больше не… Я не додумал этой мысли.

Пока я злобно искал, куда бы мне приткнуться, из офисного здания

неторопливо вышел мужчина и продолжил движение курсом как раз на «пассат». Эта походка показалась мне вполне подобающей владельцу «пассата», и я перевел дух. Потому что это явно был не претендент на мое место, а просто клиент.

Демонстративно поставив свою машину перед «пассатом», я ждал и надеялся. Может, это как раз наоборот хорошее начало дня, может, сейчас я смогу отвести душу на идиоте. И правда: в мое боковое окно постучали, и я увидел за ним мужское пальто на уровне живота.

Я немного подождал, прежде чем нажать на кнопку стеклоподъемника, и стекло скользнуло вниз — чуть быстрее, чем мне бы хотелось.

— Послушайте, — начал мужчина, но был перебит мной:

— Да, чем я могу вам быть полезен, господин хороший? — Прежде чем я удостоил его взглядом и приготовился прочитать бодрящую лекцию о пользе чтения табличек.

— Вы не могли бы чуть подви-уть вашу машину, вы мне выезд загоро-или.

— Вообще-то это вы мне его загородили, сударь, спер…

И тут знакомые радиопомехи достигли наконец моего мозга. Я высунулся из окна и глянул вверх. И сердце у меня остановилось.

— Конечно, — сказал я. — Минуточку.

Я отчаянно шарил рукой в поисках кнопки, чтобы снова поднять стекла. Но мелкая моторика пропала напрочь.

— Погодите-ка, — сказал Бреде Сперре. — Мы с вами нигде не встречались?

— Вряд ли, — попытался я сказать спокойным, расслабленным басом.

— Вы уверены? Мне кажется, что мы точно где-то виделись!

Черт, неужели он вспомнил четвероюродного брата близнецов Монсенов из судебно-медицинского отделения? Тот был лысый и одет, как бомж. А у этого густые волосы, костюм от Эрменеджильдо Зенья и наглаженная рубашка от Борелли. Но я знал, что нельзя все отрицать чересчур усердно, заставляя Сперре защищаться и тем самым напрягать память. Я глубоко вздохнул. Я устал, сегодня мне нельзя было быть таким усталым. Сегодня я должен выполнить взятые обязательства. Показать, что я по-прежнему достоин своей репутации.

— Кто знает? — сказал я. — Да и я вас вроде где-то видел…

Он поначалу даже смутился от этой контратаки. И улыбнулся чудесной мальчишеской улыбкой, которая так пленяет фото- и тележурналистов.

— Вы, вероятно, видели меня по телевизору. Я там постоянно…

— Точно, именно там вы и меня видели, — сказал я.

— Ааа! — оживился он. — А в какой передаче?

— Может, в той же самой, где были вы. Раз

уж вам кажется, что мы встречались. Телевизор ведь окно, хоть и непростое, не все могут через него разглядеть друг друга. С вашей стороны телекамеры это скорее… зеркало, правильно?

Вид у Сперре сделался растерянный.

— Шутка, — сказал я. — Сейчас отъеду. Всего вам доброго!

Я поднял стекло и отвернулся. Ходили слухи, будто Сперре трахает новую жену Одда Г. Дюбвада. И будто раньше он трахал его прежнюю жену. И — будто бы даже — трахал самого Г. Дюбвада.

Выехав с парковки, Сперре остановился, прежде чем повернуть, так что мы две секунды простояли лоб в лоб. Я поймал его взгляд. Это был взгляд обманутого человека, только что сообразившего, что его провели. Я светски кивнул. Он газанул и уехал. А я глянул в боковое зеркало и шепнул:

— Так держать, Роджер.

Я вошел в двери «Альфы», оглушительно гаркнув: «Доброе утро, Ода!», и увидел Фердинанда, вылетающего мне навстречу.

— Ну? — спросил я. — Они уже тут?

— Да, готовенькие, — ответил он, семеня за мной по коридору. — Тут к нам, кстати, один полицейский заглядывал. Высокий, блондинистый, такой… шикарный мужчина.

— Чего ему тут понадобилось?

— Узнать, что нам рассказывал о себе Клас Грааф во время интервью.

— Так ведь он давно уже умер, — сказал я. — Они что, до сих пор с этим делом ковыряются?

— Не с убийством. Это насчет той картины Рубенса, они никак не поймут, у кого он ее украл, никто не заявлял о пропаже. Теперь они хотят отследить все его контакты.

— Ты сегодня газет не читал? Теперь уже вообще сомневаются, была ли у Рубенса такая картина. Так что, может, Грааф и не крал ее. А, скажем, в наследство получил.

— Да ладно!

— Что ты сказал этому полицейскому?

— Дал ему наш отчет по интервью, естественно. По-моему, он ничего интересного там не нашел. Сказал, что выйдет на связь, если понадобится.

— И ты, конечно, на это очень рассчитываешь?

Фердинанд рассмеялся своим визгливым смехом.

— Как бы то ни было, — сказал я, — займись этим сам. Я целиком полагаюсь на тебя, Ферди.

Я мог заметить, как он вырос и как уменьшился — вырос от оказанного доверия и сжался от уменьшительного имени. Баланс — это наше все.

Тем временем мы дошли до конца коридора. Я остановился перед дверью и поправил галстук. По ту сторону двери уже сидели они, ожидая последнего интервью. Чистый ритуал. Потому что кандидат уже рекомендован и уже назначен, просто заказчик этого еще не осознал, они полагают, что им теперь следует еще сказать какие-то слова.

— Запускаешь кандидата ровно через две минуты, начиная с этой, — сказал я. — Через сто двадцать секунд.

Фердинанд, кивнув, посмотрел на свои часы.