Охотники за каучуком
Шрифт:
Наступает ночь; отчаяние овладевает нами.
— Мой Винкельман! Мой бедный Винкельман умер! — восклицает душераздирающим голосом мосье Шарль.
Я реву, как белуга, а Хозе кричит и ноет, как больной ребенок.
— Винкельман умер? Да полно вам! — вдруг раздается радостный голос из ночной темноты.
Затем появляются огни; с полдюжины громадных негров, ростом по шесть футов каждый, рысью бегут с зажженными факелами, нагруженные съестными припасами, как вьючные мулы. Впереди них несется человек, весь запыхавшийся,
— Друзья мои, это я! .. Теперь вы спасены!
Развязка, как в пятом акте пьесы! В двух словах все тебе объясняю. Эти негры бош, из Голландской Гвианы, которых разыскал Винкельман более чем в двадцати милях отсюда, прекрасно знают Робена и его сыновей, и по первому слову Винкельмана поспешили на помощь одному из них.
Поужинав, как артисты после удачного представления, мы пели, смеялись и плакали от счастья и радости, рассказывали друг другу разные истории и в конце концов заснули счастливым сном праведников.
Все остальное вышло так хорошо, что нечего и рассказывать. Негры бош, сложенные так же, как Винкельман, укладывают нас каждого в гамак, продевают в гамаки по жердине, подымают жердь себе на плечи и несут нас веселой, бодрой походкой.
Два дня спустя мы уже снова в пироге, с таким экипажем и такими гребцами, каких никогда не видывал на своем катере ни один адмирал. Нас оберегают и балуют, как детей, откармливают, как настоятелей монастырей, мы спокойно плывем вниз по течению приблизительно триста километров и, наконец, прибываем к усадьбе «Бонн-Мэр».
Ты не можешь себе вообразить, какое волнение вызывает наш приезд! Никто нас не ждал. Все думали, что мы на Арагуари и вернемся на голете, так как Робен-отец не счел нужным сообщить дамам о наших скитаниях, не желая причинять им лишнего беспокойства.
Что тебе еще сказать?
Все хорошо, что хорошо кончается, не правда ли? А потому я на этом и закончу эту последнюю главу из истории наших приключений.
Но прежде чем сложить это письмо, я все-таки должен сказать, что здесь по тебе порядком скучают. Твоя супруга, и жена Раймонда с нетерпением ждут, когда они вновь увидятся со своими мужьями.
Это время, по-видимому, уже не за горами, так как здесь заходит речь об организации большой и серьезной экспедиции для освоения Долины хинных деревьев.
И тогда вы все вернетесь, а серингаль на Арагуари останется на весь этот сезон на попечении негров бони. Мосье Шарль уже разрабатывает план этой новой экспедиции.
Нам предоставлены будут паи в этом крупном и прибыльном деле, или, вернее, каждый из нас будет одним из компаньонов этого дела, и мы станем богатыми людьми, настолько богатыми, что не будем знать, куда девать деньги.
Вот мой милый товарищ, каково в данный момент наше положение.
Я не скажу ничего более, чтобы приберечь тебе хоть какой-нибудь приятный сюрприз ко времени твоего
Передай наше глубокое почтение многоуважаемому Робену, поцелуй за меня Раймонда и верь моей братской привязанности к тебе.
Твой Маркиз.
P.S. Наконец-то мне удалось убедить твоего брата приписать к этому письму несколько слов от себя. Этот превосходный малый мало говорит и еще меньше того пишет, но зато много делает… В противоположность большинству людей».
«Дорогой брат Фриц!
Все здесь меня очень берегут и балуют не по заслугам, так что я этим совершенно сконфужен. Право, я не сделал ничего, кроме того, что было вполне естественно. Я только что прочел письмо нашего друга Маркиза, который всегда ужасно сердится, если я называю его «господин Маркиз», и скажу, что он, право, слишком добр ко мне. То, что я сделал, в сущности не заслуживает, чтобы об этом так много говорили! Но если это может быть тебе приятно, то я очень рад.
Любящий тебя брат Жан Винкельман».
ЭПИЛОГ
Прошло шесть месяцев со времени возвращения смелых исследователей девственных лесов.
Как это и предвидел в своем письме Маркиз, господин Робен, его сын Анри, Фиц и Раймонд вскоре прибыли на Марони, а вновь отстроенный серингаль на Арагуари был поручен попечению негров Бони. Мартиниканец Амелиус и араб, которым тогда удалось бежать во время избиения, присоединились к неграм и индейцам плантации, оставшимся в живых, и теперь вернулись вместе с ними. Оба они являются прекраснейшими смотрителями, и услуги их хорошо оплачиваются.
Таким образом в этом отношении все обстоит благополучно.
С другой стороны, Робен, сумевший понять громадную важность исследований, произведенных Шарлем и его славными сподвижниками, организовал большую экспедицию, которая благополучно и беспрепятственно достигла Долины хинных деревьев, с противоположной стороны.
Счастливо добравшись до места назначения, экспедиция тотчас же приступила к работам, и в настоящее время хинные деревья Сиерры да-Луна прекрасно обрабатываются. Прибыли, получаемые от этого дела, так велики, что даже теперь превосходят все ожидания артистов. Они, вечно ютившиеся где придется, а чаще в убогих лачугах, теперь могут стать архимиллионерами.
Но они к этому и не стремятся, так как решили прожить остаток своих дней в этом тихом уголке залитой солнцем тропической Америки, где жизнь легка и дешева, где для того, чтобы жить, как набобы, нужны совсем незначительные расходы. Но Маркиз уверяет, что избыток земных благ никогда не вредит, и предполагает значительную часть своих сбережений выделить на учреждение кассы для пособия нуждающимся артистам. Раймонд и Фриц обеими руками подписались под этим добрым делом, которое должно было быть немедленно приведено в исполнение.