Охотники за каучуком
Шрифт:
— Смерть! Смерть всем! — ревут в бешенстве человек двенадцать, испачканных в крови и грязи, точно мясники на бойне.
— Сеньор Диего! .. Сжальтесь! ..
— Молчать, горлопаны! .. Эй вы, заставьте эту скотину замолчать! Он мне все уши прожужжал, а у вас еще есть дело там?
В этот момент человек, просивший пощады, тяжело падает на землю от сильного сабельного удара по затылку.
Но лезвие соскочило. Широкая струя крови хлынула из ужасной раны, обнажившей мясо и мышцы, несчастный подымается
— Не так! — кричит тот, кого несчастный молил, называя Диего. — Вы не умеете даже порядком выпустить кровь из этой шантрапы… Вот смотри! — и, схватив левой рукой раненого за волосы, он без усилия отрывает его от земли и одним взмахом сабли начисто сносит ему голову.
Диего безучастно и равнодушно взглядывает на обезглавленное тело, конвульсивно содрогающееся, и небрежно, точно шар, откидывает от себя голову на средину площади со словами:
— Ну, а теперь очередь за другими!
Опьяненные кровью и водкой палачи издали дикий рев восхищения и кинулись на группу людей, перед которой бежали в безумном страхе, не помня себя, человек двенадцать безоружных, в одних рубашках и изорванных штанах.
Крики «смерть, смерть! " вновь оглашают воздух; обе группы соединяются и окружают бегущих со всех сторон, после чего начинается страшная резня.
Удары сыплются градом на несчастных, отсекают им конечности, рубят лица, прокалывают грудь и спину; по земле текут целые реки крови. Крики отчаяния и вопли несчастных покрывают даже вой и рев убийц. Затем тела убитых грудой остаются лежать на месте, а победители бегом устремляются по единственной улице деревни.
— Ну, а теперь и других! Продолжайте, ребята! — кричит Диего, отталкивающее лицо которого сияет дьявольской радостью.
И избиение продолжается, все более и более беспощадное и бесчеловечное.
Вдруг Диего, шагавший крупным, решительным шагом позади второго маленького отряда, резко останавливается при виде высокого мужчины с простым ружьем в одной руке и высокой тростью с золотым набалдашником в другой, на которую он опирался.
Крик ярости вырывается из уст этого человека при виде происходящей резни.
— Как, Диего? Это ты? .. Ты? .. Проклятый негр! .. Ты сейчас умрешь! — и с быстротою молнии он бросает трость, вскидывает ружье к плечу и, почти не целясь, стреляет в оторопелого Диего. Но ружье дает осечку.
Диего, избежав, благодаря этому обстоятельству, смертельной опасности, разражается громким хохотом и кидается на своего противника. Но последний, не теряя времени, хватает свое ружье за дуло и замахивается на Диего прикладом.
Однако Диего успевает проскользнуть под прикладом, который неминуемо раздробил бы ему череп. Всего на одну десятую секунды опережает он момент, когда тяжелый ружейный приклад с размаху опускается вниз, и успевает обхватить обеими руками чернокожего атлета, еще не успевшего прийти в себя после своего удара впустую.
Начинается
Негр, видя это, скрежещет зубами, как хищный зверь, и, чувствуя, что его дело плохо, издает пронзительный крик, призывая на помощь сообщников.
— Проклятый негр! — ревет мулат. — Тебе не одолеть меня.
В этот момент один из сообщников Диего, быстро наклонясь за спиной мулата, ударом тесака отсекает ему ногу. Мулат с душераздирающим воплем падает, увлекая за собой своего противника, которого старается задушить. Но соплеменники негра вырывают его из рук искалеченного врага. Диего подбирает с земли свой тесак и, видя, что его товарищи готовятся изрубить побежденного, кричит им:
— Не убивайте его! — Затем добавляет, слыша негодующий ропот негодяев и желая сохранить их расположение к себе: — По крайней мере, не убивайте его сейчас!
Между тем один из убийц, заметив на земле трость с металлическим набалдашником, поднял ее и, подавая Диего, заискивающим голосом говорит:
— Вот возьми, этот знак повелителя подобает тебе! Ты — наш господин!
— Благодарю, друг! Ты можешь еще добавить «добрый господин». Клянусь небом, мы здесь повеселимся, и те, кто помогал мне, не пожалеют об этом!
В этот момент протяжный звук трубы, похожий на жалобное мычание вола, раздался с другого конца деревни. Лицо негра озарилось свирепой радостью.
— Наша взяла! Переворот свершился!
— Да здравствует Диего! .. Да здравствует наш вождь и повелитель!
— кричат во всю глотку люди, столпившиеся кругом того места, где все еще бьется и корчится от боли искалеченный мулат.
— Да здравствует Диего! — доносятся издали диким воем голоса палачей, вероятно, уже закончивших свою кровавую работу.
И вдруг вся улица заполнилась людьми. Откуда-то появились мужчины, не принимавшие участия в бою, чернокожие и мулаты, женщины, старцы и дети, всего человек 500 — 600.
Все они, как по команде, признавая свершившийся факт, кричат с усердием, доказывающим удовлетворение или, быть может, только свидетельствующим о здоровых голосовых связках.
— Да здравствует Диего! Да здравствует наш повелитель, наш вождь!
На эти крики Диего, желая, вероятно, еще более возвысить свою новорожденную репутацию доброго господина и свою популярность, обращается к манифестантам и, опираясь на свой жезл, набалдашник которого светится, как алмаз, говорит: