Охотники за «Кинжалом»
Шрифт:
Как правило, вечеринки спешно заканчивались белым танцем и отстрелом немецких офицеров.
Тёмной ноябрьской ночью взлетели на воздух нефтехранилища военно-морской базы, а батальон охраны попал под кинжальный огонь нападавших.
Но с тех пор диверсии прекратились, а отряд моряков больше не упоминался в сводках по городу. Материалы дела хранили молчание о дальнейшей судьбе краснофлотцев и только донесение коменданта порта о захвате рыбацкой шхуны неизвестными расставило точки над «i».
Под угрозой оружия судно было заправлено топливом и вышло в море. Следователь гестапо объяснял появление отряда у пристани в рыбацкой деревне наличием подземного хода
Но этот тоннель зондеркоманда не отыскала, зато её спецы помогли исследователям составить подробную схему известных подземелий. Одну из таких карт Шерман нашёл в специальном футляре, приложенном к делу. На этом нацистская часть папки заканчивалась.
Советский раздел формуляра резиденту только предстояло составить. Где-то под его ногами орудовали русские связисты и секретчики, сокрушая секретное оборудование узлов связи и центров управления. До выхода российской армии из Эстонии оставался один год, поэтому демонтаж техники в подземелье продолжался днём и ночью.
За 45 послевоенных лет советские вояки опутали Таллин с окрестностями сетью стратегических тоннелей, соединивших ракетные базы в предместьях со штабами и командными пунктами. На случай войны правительственные и партийные учреждения обзавелись собственными закрытыми центрами управления, которые сооружались глубоко под землёй.
Штаб Прибалтийского округа тоже располагал Центральным командным пунктом из 8-ми подземных этажей, рассчитанных на прямое попадание ядерного заряда. Аналогичные объекты входили в структуры ПВО и штаба Балтийского Флота. Не забыли и простых советских трудящихся, для которых отстроили сеть бомбоубежищ в виде подземных гаражей в каждом районе. Точные планы этого гигантского муравейника имелись только у первых лиц комитета и штаба округа.
Строительство системы, соединившей древние подземные ходы с современными тоннелями, началось в далёком 1946 году под руководством наместников маршала Берии. Северо-Эстонский глинт под Таллином крушили динамитом и проходческой техникой, не исключались и простые отбойные молотки.
Долгие годы здесь долбили плитняк узники ГУЛАГа, которым не светило освобождение, а потом их сменили специальные строительные части. В былые годы Шерман имел возможность спускаться в тоннели в компании Казакова и Лоры, когда им требовалось незаметно проникнуть на морскую базу. В конце 80-х военные законсервировали целый ряд подземных объектов, которые при их молчаливом согласии попали под контроль коммерсантов и криминальных структур.
Говорили о подземных мастерских, где меняли масть ворованные стальные жеребцы. Там же им перебивали номера шасси и двигателей.
Местная агентура сообщала о подземных водочных складах контрабандистов и подпольных ликёроводочных заводах, размещённых при командном пункте ПВО на 50-ти метровой глубине. Очевидцы не раз докладывали по команде о фургонах, исчезавших в подземном гараже таможенной зоны. Потом их видели на базе «Global», где из фур выгружали бытовую электронику для магазинов Романова.
На проверку очередного водочного сигнала в рабочее общежитие выехала группа захвата охранной полиции. Источник зафиксировал устойчивый запах барды – отходов производства спирта, исходивший из люков канализации под окнами. Стукач не мог ошибиться, ведь до отсидки он 10 лет промышлял на спиртзаводе.
И хотя зарплаты здесь не видели два года, весь квартал гулял напропалую. Мужские компании с бидонами останавливали всех проходящих и заставляли опрокинуть по стаканчику. На скамейках и детских площадках уже отдыхали наиболее отличившиеся. Прекрасная половина выплясывала прямо под окнами, время от времени поднимая мужчин искусственным дыханием рот в рот. Из подъезда выскакивали разгорячённые граждане с полными вёдрами и бидонами, оглашая округу индейским кличем.
Выйдя из машины, старший офицер унюхал: в вёдрах ни вода. Но было поздно – его окружили нарушители порядка с полными кружками спирта. Тем вечером отряд с задания не вернулся и растворился в складках местности. Вся группа осуществляла оперативное наблюдение за объектом.
На следующий день у общежития образовалась многокилометровая пробка, а электротранспорт встал по всему маршруту. Прибывшие на место наряды полиции зафиксировали: из кранов общаги автокомбината течёт этиловый спирт. Экипаж проверил степень очистки, которую нашёл высокой, о чём и сообщил в управление. Через 3 минуты сюда примчались все патрульные машины, прихватив хозвзвод и задержанных из обезьянника.
Проверка этанола на безвредность – это вопрос особой срочности, поэтому полиция спешила на место с мигалками. Служители правопорядка, не щадя живота, принимали состав перорально в лошадиных дозах. Но тренированные организмы испытуемых не справлялись с нагрузкой: их подкосил «халявный» фактор. Тем временем, напор в системе катастрофически падал и начштаба принял решение наполнять пожарные резервуары.
Призывы обитателей общежития были, наконец, услышаны в казармах танкистов из соседнего квартала, которые примчались на выручку, не раздумывая. С их помощью опустели все ёмкости и даже детский бассейн, наполненный до краёв. Аварийная бригада водоканала, прибыв с большим опозданием, довольствовалась последним ведром чистого этанола.
Мастер участка констатировал несанкционированный отбор воды из трассы общаги, произведённый неустановленным лицом или лицами.
Скорее всего, водопровод задействовали для охлаждения рубашки конденсатора, как это делается в кустарных условиях. После окончания цикла персонал подземного завода перепутал вентили, и ректификат из бака попал в трубы общежития. Спецгруппа тоннельщиков проверила все колодцы в квартале, но признаков завода не нашла. Вероятно, производство скрывалось в нижних горизонтах, куда вела отдельная штольня.
Шерман лично спустился на последний доступный уровень, где ему показали кабельную шахту времён немецкой оккупации.
Майкл восхищённо ощупывал массивные муфты с аккуратными табличками на немецком «Objekt №…», соединявшие линии связи с Берлином. Возможно, эти медные жилы ещё помнят голоса Гитлера и Розенберга. На нижних полках покоились такие же рудименты советской эпохи в бронированных рубашках. Здесь преобладали бирки пород деревьев и природных явлений: «Клён», «Ольха» или «Прибой».