Охотники за Костями
Шрифт:
— Ты мало выпил, Банашар. Что, заболел?
— Хуже. Принял решение. Началась осень. Ты можешь ощутить ее в ветре. Черви кишат на берегу. Это сезон Д'рек. Сегодня я буду говорить с Имперским Магом.
Старший сержант скривил губы: — Но ты же сказал: едва попробуешь, станешь покойником. Ты именно этого захотел?
— Я планирую оторваться в толпе от преследователей, — тихо проговорил Банашар, склонившись над столом. — Пойду по набережной, хотя бы до моста. Слышал, там стоит Городская Стража, отгоняет
— Я же говорю, кто-то играется. Хорошо бы его повстречать. Воткнуть кулак в морду и посмотреть, как он выйдет через затылок. Способ грязный, но быстрый. Ублюдок заслужил худшего.
— Что ты собираешься делать?
— Неважно.
— Ну, — сказал бывший жрец более храбро, чем чувствовал себя на самом деле, — сегодня или никогда. Завтра приходи, поставлю кувшин "Темного Малазского"…
— Да, вспомнил. У тебя деньжищ много — откуда это, а?
— Из храмовых сундуков, Бравый Зуб.
— Ты украл деньги из здешнего храма Д'рек?
— Здешнего? Точно. И из всех, которые посетил. Спрятал в такое дупло, что никто не узнает. Беда в том, что каждый раз, доставая краденое, я терзаюсь виной. Я трачу немного — в том, чтобы угоститься пивом, нет особого греха. Так я себя утешаю. Но вина остается.
— Так если тебя зарежут сегодня ночью…
Банашар ухмыльнулся, разведя руками: — Пшшш! Пропало. Всё. Навеки.
— Ловкий трюк.
— Ты хочешь, чтобы я тебе оставил?
— Худа ради, нет! Что мне делать с сундуками монеты?
— Сундуками? Дражайший старший сержант, скорее уж с комнатами. Ну, утром или увидимся — или нет. Было приятно познакомиться, Бравый Зуб.
— Да ладно. Завтра, говоришь?
Банашар кивнул, встал и начал пробираться к выходу.
Оставшись за столом в одиночестве, Бравый Зуб поднес кружку к губам и почти сомкнул веки. Тем, кто стоял хотя бы в двух шагах, они казались совсем сомкнутыми, так что тип, поспешно вскочивший и ужом скользнувший за Банашаром, не понял, что старший сержант впился в него своими глазками. Высоченный волосатый старик тремя глотками прикончил кружку, резко встал и пошатнулся, махнув рукой.
Он неуклюже подошел к Ябеде и Гентуру. Оба выглядели виноватыми и испуганными, точно обсуждали что-то нехорошее. Бравый Зуб склонился над столом. — Слушайте, недоумки, — прошептал он.
— Мы просто поджидаем Иноземца, — выпятил глаза Ябеда. — И все. Мы никогда…
— Тихо. Видите ту змею, что ползет наружу? Скорее!
— Он… ушел, — сказал, покосившись на дверь, Гентур. — Змея? Скорее уж…
— Вы правы. Его цель — не кто иной, как Банашар. Ну, вы готовы сегодня удивить Когтя? Соглашайтесь — и я стану думать о вас гораздо лучше.
Солдаты были уже на ногах.
Гентур сплюнул на ладони и потер их: —
— Идут к набережной, — сказал Бравый Зуб. — Там, севернее, начинаются Ступени, так?
Солдаты поспешили к задней двери. Они казались даже слишком старательными.
Старший сержант знал, что Ябеда крепче, чем кажется. Да и вряд ли Коготь думает, что его будут выслеживать. Все эти толпы… ну, не особенно трудно. "Солдаты любят убивать ассасинов…"
Кто-то в углу низкого зала швырнул на стол кости.
Бравый Зуб чуть не подпрыгнул.
"Похоже, я размяк".
Среди собиравшихся у гавани толп мелькало много хорошо вооруженных фигур, хотя пока что их лезвия оставались под плащами: агенты занимали заранее избранные позиции. Они обменивались тихими кивками, перешептывались.
Городская Стража стояла редкой линией; пики нервно колебались в руках стражников, когда особо наглые негодяи подскакивали с криками и угрозами.
На кораблях виканы.
"И мы поджидаем их".
Предатели все до одного. Расправа с предателями — казнь, вершимая народом. Разве сама Императрица не присутствует в Замке? Она здесь, чтобы увидеть гнев Империи — "она так всегда делала, когда командовала Когтем.
Наплюйте на офицеров, дураки — сигналы подняты, огни зажжены. Приглашают ублюдков подойти, причалить, спуститься на берег. Смотрите, что за трусы! Они знают, что пришло время отвечать за измены!
Поверьте, мы завалим виканскими головами всю гавань — ну разве не прекрасное утреннее зрелище?
Боги! Это что такое?"
Так или примерно так бормотали голоса толпы, когда — все подняли головы, указали пальцами, проследили глазами — с запада прилетел шар яркого огня, оставив след сине-серого дыма, как след угря в песке. Шар рос в размерах с угрожающей скоростью.
Потом… пропал… через мгновение по гавани разнесся громкий треск, над водой поднялся широкий столб дыма.
"Близко! Треть лиги?
Ближе.
А всплеск небольшой.
Значит, был меньше, чем показался.
Прошел над головами, прямо…
Знак! Знамение!
Голова викана! Не заметили, что ли? Это была голова викана! Отрубленная самими богами!"
Чуть отвлеченный зрелищем летящего огненного шара, плюхнувшегося куда-то в залив, Коготь Сайген Марел снова двинулся вперед. Ассасину нравилась плотность толпы, которую он расталкивал; она смыкалась снова и снова, предвкушение нарастало.
Впереди толпа замедляет шаги бывшего жреца, что хорошо. Потому что ничто не идет как планировалось. Цель должна была засесть у Щупа на всю ночь, а Рука — собраться в переулке позади таверны, ожидая его, чтобы выполнить последние формальности.