Охотники за Костями
Шрифт:
— Тогда стой здесь и беспокойся. — Блистиг торопливо пошел к палаткам лекарей. Худ забери клятого Когтя. Чем скорее, тем лучше. Откуда ему знать? Леомен… жив. Ну, может, это обернется к лучшему — его имя станет проклятием на языках Семи Городов. Предатель. Командир, сразивший свою армию.
"Но разве у нас не так? Пормкваль… чем он лучше? Да, его преступление — глупость. А Леомен… чистое зло. Если таковое существует в природе".
Буря ярилась, расстилая сжигающие полотнища над округой. Стены исчезли — ничто, сложенное руками человеческими,
Его душа скакала на спине мелкого, жалкого создания, питалась кровью его крошечного, бешено бьющегося сердца, смотрела сквозь его глазки на окружающую темноту. Бутыл ощущал и свое тело — это словно какой-то дух, связанный с ним тончайшей цепью, далеко вверху, копающийся в отбросах, рыхлой и сырой почве, опустив лицо и напрягая зрение. Израненные руки копали — это его руки, он уверен — и вокруг можно было различить голоса солдат, плач детей, щелчки задевающих за камни пряжек, шелест кожаных мундиров, шум царапаемой ногтями, раздвигаемой, поднимающейся на поверхность земли.
Он не представлял, насколько они продвинулись. Крыса выбирала самые широкие и высокие пролазы, следуя за воющим, свистящим сквозняком. Если в храме остались люди, ожидающие очереди войти в мучительно прогрызенный тоннель, им никогда не дождаться: сейчас сам воздух горит, здание рушится, готовясь похоронить под расплавом камней изувеченные трупы.
Смычок должен оказаться среди жертв — сержант настаивал, что пойдет последним, за Кораббом Бхиланом Зену'аласом. Бутыл снова вспомнил те моменты, когда разошлась пыльная туча и осыпались своды подвала…
— Бутыл!
— Я слежу! — Поиск внизу, через трещины и расселины, поиск жизни. Теплой крови. Жизни. Перебирание… все ближе к немому сознанию крысы, тощей, скользкой — и одержимой ужасом. Победа над ее ничтожной самозащитой, обретение железного контроля над душой — силой слабой, едва мерцающей, но достаточной для господства над вместилищем из плоти и костей. Хитрой, до странности гордой, согретой присутствием родичей, властью вожака стаи… но сейчас все погрузилось в хаос и стремление выжить затмило прочие желания. Бегство вниз, по следу, по потоку свежего воздуха…
А потом она повернулась, полезла наверх — Бутыл ощущал крысиную душу в своей хватке. Полностью затихшую, переставшую сопротивляться плену. Наблюдающую, любопытствующую — но спокойную. Он всегда понимал, что существ в мире много, но очень мало тех, кто умеет понимать их — как понимает он — умеет захватить душу, сплести странную сеть из доверия, перевитого сомнением, из страха и любопытства, из верности.
Он не ведет этот кусочек жизни на смерть. Он не сделает подобного, не сможет… и крыса каким-то образом почуяла, что ее жизнь обрела больший смысл и высшее предназначение.
— Я взял ее, — услышал Бутыл свои слова.
— Так
— Не сейчас. Она должна найти путь наверх — чтобы потом повести нас вниз…
— О боги!
Геслер сказал: — Начинайте усыновление, солдатушки. Я хочу, чтобы ребенок шел перед каждым, кроме Карака, перед которым пойдет Бутыл…
— Меня поставь последним, — ответил Смычок.
— Твоя нога…
— Это точно.
— У нас есть еще раненые. Каждому выделим сопровождающего. Скрип…
— Нет. Иду последним. Кто бы ни шел передо мной, нам придется завалить тоннель, чтобы огонь не пошел следом.
— Там медные плиты. Они закрывали бассейн. — Это сказал Корабб Бхилан Зену'алас. — Я останусь с тобой. Вдвоем мы используем их для закрытия тоннеля.
— Из Вторых — в последние? — фыркнул кто-то. — Ты просто убьешь Скрипа и…
— Зачем, малазанин? Нет, если бы мне позволили, я шел бы последним. Я стоял за спиной Леомена…
— Я рад слышать, — прервал его Смычок. — Тебя и меня будет достаточно, Корабб.
— Погоди, — сказал Хеллиан. — Я вниз не пойду. Лучше убейте меня сейчас.
— Сержант…
— Не выйдет. Там внизу пауки…
Послышался сочный удар кулаком, затем шлепок от падения тела.
— Урб, ты только что лишил сознания своего сержанта.
— Так точно. Видите ли, я ее давно знаю. Она хорошая сержант, что бы вы тут не думали.
— Хм. Ладно.
— Это пауки. Она бы туда не пошла — я ее свяжу по рукам и ногам, кляп вставлю — и потащу на спине…
— Если это хороший сержант, Урб, то какие для тебя плохи?
— Других не знал, и надеюсь не узнать.
Внизу крыса влезла в давно замеченную Бутылом большую трещину и обнюхивала другую, широкую, но с низким потолком. Слишком низкая? Да нет, они смогут пролезть… а там, под ней, какая-то комната, перекошенная, но потолок по большей части сохранился — он послал крысу дальше, и за проемом… — Я нашел! Там улица! Часть улицы — не знаю, далеко ли…
— Ладно! Веди, черт дери! Я уже прожарился. Скорее!
"Отлично. Почему бы нет? По меньшей мере куплю нам еще немного времени". Он соскользнул в яму. Сзади слышались голоса, скрип сапог, болезненное шипение — когда кто-то касался кожей камня.
Кто-то тихо сказал: — Горяча ли вода в бассейне? Кипит? Нет? Отлично, наполняйте фляги и меха, быстрее…
В расселину… а крыса спешит пробежать по заваленной мусором улице, под потолком из спрессованных обломков…
Бутыл ощутил, что его тело пролезло сквозь трещину, поползло вперед, к лазу, в который превратилась старая улица. Под ладонями камни, известка, черепки — они ломались, когда он двигался. Некогда по этой улице ходили стоя. Двигались фургоны, стучали подковы, носились ароматы, приятные и не очень. Запахи жаркого из окрестных домов, навоза от прошедших к рынку коров… Короли и нищие, великие маги и амбициозные священники. Все пропали. Стали прахом.