Охотники за облаками

Шерер Алекс

– А если шрамов просто не останется? – спросил я у Дженин.

– Эта смесь проникает в рану, – объяснила она. – Раны рубцуются быстрее и заодно становятся черными.

Я посмотрел на ее собственные шрамы. Я всегда полагал, что их сделали еще в раннем детстве. Но они, должно быть, куда свежее, чем я раньше думал. Если бы шрамы сделали в младенчестве, они бы растянулись и с возрастом стали совсем незаметны.

Она поймала мой обращенный к ней взгляд.

– Пойдешь следующим? – спросила она. – Ты же хочешь стать охотником за облаками?

Но прежде чем я нашелся, что ответить,

она ушла и заговорила с Аленом.

Я немного завидовал. Непонятно, чему. Я вовсе не хотел, чтобы мне перекраивали лицо. Но у меня никак не шло из головы, что с парой таких вот шрамов я бы выглядел крутым и опасным, ну или по крайней мере интересным. Маму наверняка хватил бы инфаркт. Но на всех не угодишь.

Ален приходил в себя, терпеливо улыбаясь поздравлениям с его новым статусом и замечаниям о мужестве, с которым он прошел это испытание. Заварили и разлили по второй порции зеленого чая, который был выпит (и незаметно вылит за борт) тем же порядком, что и в первый раз.

Но когда с чаем было покончено, стало ясно, что церемония завершена, а Эльдару с семьей не меньше нашего не терпелось продолжать путь.

Дело было сделано, событие засвидетельствовано. Для праздников будет еще время и место. Но сейчас где-то ждали облака, которые нужно собрать, и вода, которую нужно продать. Охотники охотились, ищейки искали – не в их природе было бесцельно простаивать и болтать о пустяках. Охотники за облаками были бродягами и кочевниками. Их внутреннее «я» вело их вперед и не позволяло стоять на месте дольше, чем необходимо. Им было важно само путешествие, сама дорога. Не думаю, что их особенно интересовал пункт назначения. Им могло стать любое место.

– Что ж, друзья…

Каниш приступил к непродолжительным формальностям, которые предваряли прощание. Они пожали друг другу руки, обнялись, обещались встретиться при случае, пожелали друг другу хорошего улова и удачи.

Карла и Каниш сказали на прощание несколько слов Алену наедине – наверное, поздравляли, – подарили небольшие сувениры детям, на чьих ангельских личиках однажды тоже появятся шрамы.

Эльдар пожал мне руку и поблагодарил за участие, добавив, что для постороннего огромная удача стать свидетелем обряда инициации.

Я не знаю, правда ли это, или он сказал так из вежливости, или ему просто нравилось, как это звучит. Но мне показалось, что он говорит искренне.

Так что я ответил ему в том же духе, сказав, что для меня большая честь и редкая удача – что, вероятно, действительно так – присутствовать здесь, и что мне повезло оказаться в числе тех счастливчиков, кому довелось засвидетельствовать инициацию охотника за облаками.

Видимо, отвечая, я взял нужную ноту. Даже Каниш одобрительно кивнул, как бы в знак того, что наконец-то я сказал что-то внятное и толковое и подаю первые надежды на то, что могу оказаться не совсем уж конченым идиотом. Я открыл рот и, к чести своей, произнес что-то осмысленное.

Подошел и пожал мне руку Ален. Порезы перестали кровоточить, но с этими подсохшими мазками толченой травы на щеках и у рта он сейчас выглядел очень странно и зловеще.

Теперь, когда мы расставались, я уже не был

так сильно настроен против него. Только вот Дженин оказывала ему слишком много внимания, на мой взгляд. Хорошо ему с этими шрамами. У него передо мной есть преимущество. Мне-то придется самому строить свою жизнь с нуля.

Я понимал, что Дженин однажды уедет от нас. И я могу больше никогда с ней не встретиться. Я это понимал, она это понимала.

Говорят, что имеем – не храним, потерявши – плачем. Но так бывает не всегда. Иногда ты прекрасно знаешь, что имеешь, понимаешь, что можешь это потерять и как тяжела будет такая потеря, когда придет час.

Чуть позже, когда мы с Дженин сидели на палубе после обеда, она повернулась ко мне.

– А ведь ты завидовал, да, Кристьен? – спросила она. – Я по глазам видела.

– Вовсе нет, – ответил я, и добавил: – Чему завидовал?

– Его шрамам.

– Может быть…

– Хорошо, что у тебя их нет, – сказала она.

– Ты думаешь?

– Да. Лицо у тебя и без них в порядке.

– Даже улучшать ничего не надо?

Она рассмеялась.

– Этого я не говорила. Нет предела совершенству.

– Значит, есть к чему стремиться, – сказал я.

– Да, – согласилась она. – Верно.

Она, конечно, считала себя ужасной забавницей. Но я в упор не видел тут ничего смешного.

– Ох, Кристьен…

– Ну что? – спросил я.

– Ничего, – ответила она. – Ничего. Не нужно тебе меняться. Ты очень хорош таким, как есть.

– И ты, – сказал я. – Ты тоже.

– Спасибо за комплимент, – ответила она и добавила: – Умеешь ты их говорить.

Иногда никак не находишь, что ответить. А когда отвечаешь, то выходит все равно невпопад.

Жизнь – штука сложная.

31. Инакомысляне

Острова Инакомыслия расходились кругами от самого большого, центрального острова, как орбиты лун вокруг планеты. Их главным поселением был город Инакомыслия, куда мы как раз направлялись, и большинство инакомыслян проживало именно там. Здесь были собраны все меньшинства и индивидуалисты, все белые вороны, которым не находилось места в черных стаях. Здесь были левши, сбежавшие с Острова Правой Руки. Дверь в дверь с ними жили правши, покинувшие Остров Левой Руки по схожим, хоть и зеркально противоположным, причинам.

Спрашивается, почему левши направились сюда, а не на Остров Левой Руки, где им были бы рады, и не наоборот? Дело в том, что все они хотели жить в мире, где к различиям относятся с пониманием и не превращают единообразие в закон.

Когда мы вошли в бухту, я заметил, как все на пристани насторожились. Люди прекратили свои дела. Заслонив глаза от солнца, они следили за нашим приближением. Один человек скрылся в доме и вышел, уже вооружившись арбалетом. Другие взялись за дубинки и биты. Какими бы толерантными ни были жители острова, это отнюдь не означало, что они не могли за себя постоять.