Охотники за орхидеями (ил. В.Трубковича)
Шрифт:
— Голубчик, хоть у твоего енота и хорошая шкура, да мясо никудышное. Разве ты не чувствуешь, как он пахнет?
— Настоящий медведь! — поразился Еник. — Ну что ж, мы могли бы принять в подарок хотя бы лапы. Я где-то читал…
Франтишек расхохотался:
— Я тоже мальчишкой читал про медвежьи лапы. Такое, дескать, лакомство, а запах — как от черепашьего супа. Будто бы робинзоны лакомились медвежьими лапами, как устрицами. Только, милый мой, всему на свете верить нельзя. Тебе бы они не понравились — чехам медвежьи лапы не по вкусу. Зато копчёное
Хосе пришлось изрядно повозиться, пока он засолил и закоптил добычу.
— Береги соль! — предупредил его Франтишек. — У озера Петен она ценится на вес золота. Вот увидишь, индейцы в обмен на соль принесут тебе всё, что только ни пожелаешь.
Скоро подготовительные работы были закончены: ящики упакованы, палатки свёрнуты, животные подготовлены к дальнему пути; настало время прощания. Лесорубы — люди непосредственные и сердечные — за несколько недель крепко привязались к своим белолицым друзьям и были искренне опечалены расставанием. Они проводили путешественников далеко за пределы лагеря и ещё долго смотрели им вслед, махали руками и кричали:
— Счастливого пути, до свиданья!
«Может, и свидимся, — вздохнул про себя Франтишек, — может, доведётся ещё заглянуть в эти края».
Тяжелее всего было прощание сеньора Пансы и Еника. Они оба выполнили свои обещания: Еник каждый вечер приходил к толстому метису, усаживался, положив голову на его плечо, и слушал рассказы о Мигеле.
— Хотел бы я что-нибудь подарить тебе на память, — сказал Панса Енику. — Только нет у меня ничего… Разве вот этот мачете… Возьми его — может, пригодится. Каждый день я заклинал его хранить тебя. Не смейся! Думаешь, оружие не понимает человеческой речи? О, как ещё понимает! Вместе с этим мачете за тобой последует и моя правая рука, запомни!
Еник принял острый нож в красивых ножнах и гордо привесил его к поясу. Потом протянул Пансе один из своих пистолетов и тоже попросил его принять на память о белолицем мальчике, который всегда будет с благодарностью вспоминать о своём далёком добром друге.
— Ладно, я возьму и пистолет, но прости: одну вещь я уже сам взял, потихоньку. Эту книжку, видишь? Вот она, бери её и прости!
— Нет-нет, сеньор Панса, пожалуйста, оставьте её себе! Позвольте мне только написать несколько слов…
Еник уселся на землю и нацарапал несколько слов по-испански: «Милый сеньор Панса, когда будете вспоминать о своём Мигеле, подумайте и о чешском мальчике Яне Сатрапе, который вас искренне любил».
— Эх, не разбираю я по-писаному! — вздохнул Пайса. — Ну, да, наш старшой умеет; он будет мне читать это каждый вечер. Так будь же здоров и счастлив, сынок!
Франтишеку пришлось окликнуть Еника, потому что караван уже обогнул лес и ушёл далеко вперёд. Мальчик вырвался из объятий метиса и поспешил за своими.
Экспедиция по возможности избегала джунглей, что было не так сложно: для этого даже не нужно было менять направление, ибо джунгли раскинулись лишь на отрогах гор, протянувшихся
Обширнейшая Петенская котловина возникла в результате опускания верхних слоёв земной коры, вызванного скорее всего вулканической деятельностью. Самая низменная часть её наполнилась дождевыми и родниковыми водами, которые и по сей день скапливаются в этой гигантской воронке, так как она не имеет стока.
Так образовалось озеро Петен. Природа в его окрестностях сказочно красива и неописуемо богата. На каждом шагу она дарит путешественника невиданными прекрасными плодами. Прозрачные ручьи и студёные ключи, прохладные и тёплые струи разливают вокруг чудесную свежесть; благоухание опьяняет вас, а прелесть неповторимых картин чарует взор.
В Гватемале можно встретить иностранцев разных национальностей: французов, испанцев, англичан; но на берегах озера Петен они ещё не появлялись, ибо сердце страны почти не имеет сообщения с далёким побережьем.
Наши путешественники убедились в этом очень скоро. Ещё в предгорьях, прежде чем спуститься к озеру, они встретили туземцев-охотников. Европейцев поразил вид сильных, рослых мужчин, цвет кожи которых почти не отличался от белых. Туземцы не проявили ни малейшей робости перед чужеземцами и по их приглашению охотно подошли к палатке. Изъяснялись они на языке, который хорошо понимали сопровождавшие караван индейцы. Одеты незнакомцы были почти по-европейски: в рубашки и штаны, но на плечах носили кусок ткани, наподобие узких плащей. Вооружение их состояло из луков и стрел, хотя и ружья им, видимо, были знакомы: они с волнением поглядывали на винтовки белых, но отводили глаза, едва европейцы замечали их завистливые взгляды. Приняв угощение, гости предложили пришельцам свежую дичь: зайцев и птицу, величиной с курицу.
Франтишек с благодарностью отказался от дара, объяснив, что экспедиция хорошо снабжена. При расставании он каждого оделил горстью соли, чем доставил индейцам огромную радость.
Наши путешественники очень обрадовались, когда на другой день добрались до индейской деревушки, приютившейся в ложбине. Несколько жителей выбежало им навстречу; это оказались низкорослые, тщедушные люди, робкие и услужливые. Они наперебой приглашали чужестранцев в свои хижины и несли им всевозможные угощения.
Земля вокруг деревни была тщательно обработана, и высокая кукуруза развевала на ветру широкие и длинные листья, словно приветствуя долгожданных гостей.
В просветах между хижинами копошились куры, (а на мягкой земле лениво развалились свиньи.
В хижинах не было никакой обстановки, кроме гамаков, служивших постелями взрослым; дети спали прямо на земле. Поскольку хижины оказались очень маленькими, путникам пришлось разделиться: здесь им не грозило ни малейшей опасности. Жители этих мест понятия не имеют о воровстве и нечестности.