Охотники за скальпами
Шрифт:
Третья заинтересовавшая Галлера группа расположилась подальше от того места, где он сидел. Это были индейцы.
«Как попали они сюда? — думал Галлер. — Вероятно, это пленники. Но могут ли они принадлежать к этому отряду и выступать против своих краснокожих братьев?»
Не находя ответа на свое недоумение, Галлер обратился с вопросом к проходившему мимо охотнику:
— Что это за индейцы?
— Частью делавары, частью шауни.
— В качестве кого же они здесь? Пленники?
— Нет, они наши союзники, — с некоторым
— Что? Они дерутся с собственными единоплеменниками?
— Что вы! Они душат друг друга, как тигры. Между делаварами и шауни, с одной стороны, апачами и навахо, с другой, царит с незапамятных времен смертельная вражда.
И, не дожидаясь новых вопросов, охотник равнодушно прошел своей дорогой.
Так это знаменитые делавары, о которых столько слышал Галлер… Вымирающее племя. С еще большим вниманием и участием оглянулся на них Галлер и подошел к ним поближе.
Кучка индейцев сидела вокруг огня и курила из оригинальной формы красно-глиняных трубок. Другие прогуливались той величавой походкой, которой так славятся лесные индейцы. В этой группе царило молчание, поражавшее странным контрастом с шумом и трескотней их мексиканских союзников. Время от времени раздавался чей-нибудь вопрос глубоким и звучным голосом, за ним следовал короткий, но выразительный ответ, полный достоинства кивок головы, движение руки… Так шла между ними беседа, и дымящиеся трубки передавались из рук в руки.
Одеты они были почти так же, как вторая группа, только куртки были украшены красивой вышивкой да края панталон были отделаны ужасной бахромой из человеческих волос.
Кроме описанных трех групп, там и сям мелькали представители различных племен и народов: французы, канадцы, выброшенные на берег во время кораблекрушений моряки, мулаты, даже чернокожие, негры с луизианских плантаций, променявшие кнут смотрителя на эту вольную, бродячую жизнь… Лагерь охотников за скальпами представлял самую пеструю смесь представителей всех цветов кожи, всех климатов, всех языков и наречий, кого только свели случай и жажда приключений.
XII. Меткий выстрел
Галлер вернулся на свое место и уже хотел растянуться на одеяле, как вдруг внимание его привлек крик журавля. Подняв голову, он увидел пролетавшую сквозь листву серебристую птицу, взмахивающую крыльями так медленно и плавно, как будто сама напрашивалась на выстрел.
Откуда-то и прозвучал выстрел, но такой неудачный, что птица только усилила взмахи крыльев и унеслась.
В группе звероловов раздался смех, и чей-то голос сказал:
— Этакий дурак! Вообразил, что попадет в птицу из своего толстенного ружьища!
Галлер обернулся, желая узнать, кто это сказал, и увидел двух мужчин, взбросивших на руке ружья и прицелившихся в птицу. Один из них был молодой человек, обративший на себя особое внимание Галлера во второй группе — красивый белокурый силач, другой — индеец, которого раньше Галлер
Выстрелы раздались одновременно. Через секунду отлетевшая уже довольно далеко птица поникла головой и, затрепыхавшись, упала, повиснув на ветке, о которую зацепилась, падая.
С того места, на котором стояли стрелки, им не могло быть видно друг друга: их разделяла палатка, а звуки выстрелов слились в один.
— Ловко, Билл Гарей! — воскликнул кто-то. — Храни Бог всякое живое создание от твоего прицела!
Индеец, шагавший вокруг палатки, услышал это восклицание и, заметив еще дымившееся в руках Гарея ружье, подошел к нему.
— Вы стреляли, сударь?
Слова эти были произнесены на таком безукоризненном английском языке, что одним этим он обратил бы на себя внимание Галлера, если бы даже наружность его и не была так представительна.
— Кто это? — спросил Галлер своего соседа.
— Не знаю, сам его в первый раз вижу.
— Вы хотите сказать, что он новичок?
— Да, он только что прибыл, едва ли его кто-нибудь знает, кроме начальника — Сегэна; я видел, как они пожимали друг другу руки.
С возрастающим любопытством вглядывался Галлер в индейца. Это был человек лет тридцати с небольшим и почти полных шести футов ростом. Умное и благородное выражение его лица резко отличало его от находившихся здесь его соплеменников, а одежда отличалась богатством, изяществом материала и отделки. Головной убор с богатым набором из перьев, драгоценные камни, украшавшие его одежду и оружие, и ценная белая бизонья шкура, надетая на плечи, изобличали вождя-военачальника.
Вопрос, с которым он обратился по-английски к зверолову, звучал безукоризненной верностью тона; тем более удивил Галлера угрюмый и резкий тон ответа Гарея:
— Стрелял ли я! Разве вы не слышали выстрела? Не видели, что птица упала? Что за вопрос? Вон, посмотрите! — и он указал на повисшую на ветке птицу.
— Значит, мы одновременно выстрелили, — сказал индеец и хладнокровно указал на свое ружье, также еще дымившееся.
— Что вы там рассказываете! — еще грубее прежнего отозвался Гарей. — Стреляли ли вы одновременно или нет — это мне безразлично. Я знаю, что я стрелял, и моя пуля попала в цель.
— Я думаю, что и моя попала, — скромно заметил индеец.
— Вот из этой-то игрушки? — насмешливо спросил охотник, презрительно взглянув на его изящное оружие с серебряной насечкой и переведя гордый взгляд на свое темное и массивное ружье.
— Да, из этой игрушки, — ответил индеец, не изменяя своему спокойному достоинству. — Это оружие не уступает в меткости и силе никакому другому из известных мне. Я ручаюсь, что оно прострелило тело журавля.
— Вот что, сударь мой, — сердито проворчал раздраженный противоречием охотник, — нетрудно ведь проверить, кто убил птицу. Пуля вашей штучки должна быть по калибру почти вдвое меньше моей. Вот это мы сейчас и увидим.