Охотники за жирафами
Шрифт:
— Белого человека, — сказал Конго, — никогда не убьют на глазах всего племени, чтобы женщины и дети потом не проболтались об этом другим белым, которых занесет в эти края. Все, конечно, поймут, какая судьба постигла белых пленников, но свидетелями казни будут лишь немногие. Как-нибудь ночью их отведут мили за две от деревни и там убьют. А палачи, вернувшись в деревню, расскажут, что отпустили их домой.
Конго считал, что вождю еще не до расправы: он очень доволен своими только что захваченными трофеями и ни о чем другом
Но что ни говорил Конго, а Виллем и Гендрик не теряли надежды на спасение. Наверно, им все же представится какой-нибудь случай унести ноги, но и только — ни лошадей, ни ружей им больше не видать.
К вечеру охотникам показалось, что их стерегут уже не так, как днем. Но напрасно они пытались разорвать ремни или как-то из них выпутаться. Их связали надежно. Скорее всего, тут постарался человек, который приобрел немалый опыт, отправляя в рабство своих же несчастных соплеменников. Вечером к ним подошел один из туземцев. Он остановился возле Виллема и стал внимательно разглядывать его.
Лицо его показалось Виллему знакомым, и, приглядевшись, он понял, что это не кто иной, как Синдо, изгнанник, которого он спас от гнева Макоры. Отчаяние Виллема сразу сменилось надеждой. Конечно же, этот «вождь на час» не будет неблагодарным! Он, наверно, вступится за них. Это просто его долг!
Виллем постарался показать Синдо, что узнал его, надеясь, что тогда Синдо скорее поможет им. Но он обманулся в своих ожиданиях. Скорчив презрительную гримасу, туземец удалился.
— Это Синдо, — тихонько сказал Виллем товарищам по несчастью. — Он, видно, пристал к этому племени. Неужели он не поможет нам?
— Верно, Синдо, — подтвердил Конго. — Только он не станет помогать.
— Почему?
— Не такой он дурак.
Это было похоже на правду.
Однажды его уже обвиняли в измене, и он едва не погиб. Было бы глупо идти на такой риск снова здесь, где он обрел новый дом.
Так понял Виллем поведение туземца.
Синдо отплатил им неблагодарностью. Он не проявил ни капли сочувствия к тем, кто помог ему в беде. Наоборот, он всем своим видом показывал, что и знать их не знает.
Всю ночь они лежали связанные. Настало утро, а их все еще не освободили.
— Что все это значит? — спросил Гендрик. — Что они собираются с нами делать?
— Я начинаю побаиваться, что Конго прав, — ответил Виллем. — Они в самом деле задумали недоброе. Они ограбили нас, продержали всю ночь связанными. Это подозрительно.
— Но неужели они посмеют убить нас? — воскликнул Гендрик. — Мы белые, у нас все стоят друг за друга, и, если пострадает один, за него отомстят другие. Неужели они пойдут на все и не побоятся возмездия?
— Сперва я тоже так думал, — ответил Виллем, — но, судя по тому, как они обращаются с нами, они ничего не боятся.
— Нет, баас Виллем, — вмешался Конго, — вождь очень даже боится.
— Вот как? Что-то непохоже.
— Я
Конго сказал это с таким покорным и безнадежным видом, что ясно было: он глубоко в этом убежден.
— Неужели правда, Гендрик? — спросил Виллем друга. — Нет, невозможно! Может, мне все это снится?
— Что касается меня, то я, уж конечно, не сплю, — ответил Гендрик. — Мне так туго связали руки, что ремни прямо впились в тело. Еще немного — и я просто помру, если меня не развяжут. Но неужели они посмеют нас убить?
Некоторое время пленники молчали. Они вспоминали рассказы о многочисленных случаях, когда зулусские кафры жестоко расправлялись с белыми жителями Капской колонии, о случаях ничем не вызванного насилия, — и все это совершалось гораздо ближе к поселениям белых, там, где кафры могли бы больше опасаться возмездия. Племя, в руки которого попали наши охотники, могло не бояться кары — с юга их защищали огромные пространства, а трусливых португальцев, жителей севера, они и в грош не ставили.
Но и это не все.
Охотники нанесли им ущерб и отказались возместить его. Во время стычки они оскорбили вождя, ударив его. Сверх того, туземцам пришлось по вкусу имущество пленников, а как всего вернее сохранить его? Конечно же, надо сделать так, чтобы пленники никогда уже не могли вновь отнять свою собственность или потребовать возмещения убытков. Будущее казалось беспросветным. И наши искатели приключений уже верили, что Конго не ошибается, предсказывая им близкую смерть.
Глава 28. ИХ ВЕДУТ НА СМЕРТЬ
Прошел еще день, а с пленниками обращались по-прежнему. Никто, кроме женщин и детей, почти не замечал их. Вождь и несколько его соплеменников весь день развлекались стрельбой в цель из отобранных у охотников ружей и учились, как пользоваться их имуществом.
— Чего они медлят? — с раздражением воскликнул Гендрик. — Если уж хотят убить нас, пускай убивают! Это лучше, чем вот так мучиться.
— Да, конечно, такая жизнь не многого стоит, — сказал Виллем. — Но знаешь, Гендрик, где есть неопределенность, там есть и надежда. Мы сегодня совсем не видели Синдо. Неблагодарный негодяй! Он боится показаться нам на глаза!
— Если б мы не нуждались в помощи, он наверняка признал бы нас, — сказал Гендрик. — Ну, ничего. Больше нам уже не придется сталкиваться с людской неблагодарностью: вряд ли мы еще сумеем выручить кого-то из беды.
Настала ночь, но пленники видели, что в деревне царит необычное оживление. Несколько туземцев с факелами в руках бегали взад и вперед — видно, готовились к какому-то большому событию. И лошадей зачем-то оседлали.
— Говорил я, — сказал Конго, — они поведут нас убивать.
Виллем и Гендрик молча наблюдали за всем происходящим.