Охрана труда со дна
Шрифт:
Глава 2 «Токарь – это звучит гордо!»
У тебя когда-нибудь была мечта, дорогой читатель? Наверное, у всех людей она есть. Моя мама очень хотела, чтобы я стала балериной: выступала в белоснежной пачке, крутила фуэте, всегда была подтянутой. В свое время она отдала меня в музыкально-хореографический лицей, сама устроилась в театр, чтобы меня потом продвинуть. То ли тогда сказался переходный возраст, то ли это просто была не моя мечта, но вопреки желанию мамы я пошла учиться в техникум на «Технологию машиностроения». Ты, наверное, сейчас читаешь эти строки и недоумеваешь. Мол, как так: девочка и на такую специальность? Тем более были предпосылки связать себя с искусством. Но сложилось так, как сложилось – и в тот момент было положено начало
Группа у нас была дружная, и учиться было интересно. Шел 2003 год, когда настало время проходить производственную практику, и нас отправили на местное станкостроительное предприятие. Когда на заводе узнали, что я уже имею профессию токаря, то предложили работать по специальности по третьему разряду. Чтобы ты понимал, на ту зарплату я могла одеться к зиме (пуховик, свитер, сапоги). Мои же одногруппницы согласились проходить практику, не подходя к станку.
Тот первый опыт работы на заводе мне казался какой-то советской романтикой, которая оставила странные воспоминания. Бонусом от всего этого было знание правил безопасности. Я бы хотела немного углубиться в события того времени, которые вызвали у меня неоднозначные и шокирующие эмоции. И я говорю вовсе не о том, что сугробы на территории завода могли достигать полутора метров, что от проходной до цехов идти минут 40 и что за шоколадку тебе дадут любые чертежи из архива. Я говорю о правде жизни, к которой я, молодая девчонка, не совсем была готова.
Первая рабочая смена на заводе далась мне тяжело. Вводный инструктаж не запомнился: он сводился к тому, что нам раздали материал в бумажном виде, мы расписались в журнале и пошли на рабочие места. Я надела принесенный из дома белый халат (наивная!), который тут же стал грязным. Минут десять наставница показывала мне, как обтачивать шпильки на токарно-револьверном станке. Раньше, на токарной практике, я работала на токарно-винторезном станке модели 1К62Д, поэтому, не разобравшись, выставила неправильные режимы резания. В результате – синяя отлетающая стружка, готовая поранить и обжечь лицо. В голове засели мысли «это не мое», «надо увольняться», «зачем я на это пошла?». Так и прошла первая рабочая смена.
На следующий день моя наставница позвала наладчика, который помог мне выставить все правильно. Изо дня в день я ходила на работу и, скрипя зубами, выполняла свои обязанности, а когда засыпала, перед глазами у меня был вращающийся шпиндель. Меня радовало лишь то, что я начинала работать позже своих коллег по цеху и заканчивала раньше, так как «мне еще на учебу». Вскоре пессимистический настрой прошел, и работа стала мне привычной.
Возможно, быстрой адаптации помогла дружба с другой девочкой, которая началась у токарного станка. Ее звали Настя, мы были с ней примерно одного возраста – как две белые вороны в этом море стружки, мата и постоянно ездящих над головой кранов. Кстати, про краны… Помню, наша смена тогда заканчивалась – я отошла к колонне, которая разделяла цеховые пролеты, чтобы подождать Настю: она забежала в туалет. До окончания смены оставалось немного, поэтому краном начали отгружать тары со стружкой и высыпать ее в вагон. В эту смену на кране сидела Раечка – женщина сорока лет, невысокого роста, с выпученными глазами и ужасно визгливым голосом, который постоянно доносился сверху. На долю секунды я отвела глаза в сторону, а когда вернула свой взгляд к двери туалета, передо мной предстала страшная картина: Настя стала выходить, и в этот момент крановщица начала опускать пустую тару, чтобы перецепить стропы. Действие разворачивалось на площадке перед туалетом, так как она находилась недалеко от вагона и была относительно широкой для манипуляций со стропами. Настя, вытирая руки и не посмотрев по сторонам, спокойно направлялась в мою сторону, а крановщица Раечка, торопясь все сделать побыстрее, и, не удостоверившись в безопасном опускании тары на пол, стала стремительно майновать тару прямо на… Настю. Я заорала и замахала руками, но в цехе было шумно. Трагедия молниеносно приближалась, но пронзительный свист стропальщика Пашки и его трехэтажные маты предотвратили, казалось бы, неминуемое.
После этого случая мы с Настей решили заглянуть в какой-нибудь бар и прийти в себя. Бар оказался неплох: веселая музыка, чистые столики, вежливые официанты, душевная атмосфера.
– Настя, у тебя сегодня второй день рождения! – воскликнула я, когда мы сели за столик.
– Ты знаешь, я до сих пор не могу осознать, что случилось. Как будто это был сон.
– Это шок! Главное, что все хорошо закончилось! Ты слышала, как Пашка матерился?
– Слышала, только не поняла, на кого: на Раечку или на меня,– улыбнулась Настя.
Меня же трясло, и мелкая дрожь от увиденного долго не покидала. Спасла доля секунды, всего лишь доля секунды! А если бы все повернулось иначе? Я пыталась отгонять дурные мысли, но они засели в моей голове.
– Ты маме расскажешь? – чтобы хоть как-то отвлечься, поинтересовалась я.
– Зачем? У нее и так забот хватает. Со мной же все нормально,– ответила Настя, запив сказанное пивом.
На самом деле жизнь у Насти была не сахар. Когда она была ребенком, ее отец ушел из семьи, оставив мать с тремя дочерьми. Настя была младшей. Семейные неурядицы оставили след на моей подруге: она ненавидела отца и всех мужчин вообще, а маме старалась помогать и всячески оберегала ее от плохих новостей. Даже на завод Настя пошла, чтобы поддержать ее финансово, ведь она и так пропадала на трех работах, чтобы платить за квартиру и как-то обеспечивать дочерей.
– Вот на фига я пошла на этот завод? Ведь у меня было другое видение этого всего. Ой, как же хорошо было летом, – стала я выливать свои откровения на Настю. – Мы с подругой Машей ходили в тренажерный зал. Самое интересное, что тренажерный зал находился в пожарной части, где работали парни с нашего двора. Мы запросто тусили в пожарной части, караул уже привык к нам. Мы даже ездили на пожары на настоящей пожарной машине, представляешь? Ты когда-нибудь ездила на пожарной машине с сиреной?
– Нет.
– Это так круто! Мы с подругой чувствовали себя супергероями, которые несутся на помощь. Хотя пожар мы не тушили – прятались в машине, но удовлетворение от того, что мы спасали чью-то квартиру или чью-то жизнь, у нас было. Потом, помню, сидели в летних кафешках, парни уснут – сутками же работали, а мы им то усики подрисуем, то пошутим как-нибудь. Эх, почему я не пошла работать в пожарную часть?
– Ты думаешь, там нет смертельных случаев? Там их полно, даже больше, чем на заводе, – пыталась переубедить меня Настя – Да и друзья ваши вас поиметь хотели, вот и приглашали вас в часть. Тем более тем, которые постарше, наверняка не только покатать на машине вас хотелось.
– Ты так думаешь? Одного друга мы знали с зеленых соплей, а с остальными уже там познакомились… И действительно, нас же начали звать туда, когда мне и подруге только исполнилось восемнадцать, – поселились вдруг сомнения в тех толковых ребятах.
– Просто вам, девочки, повезло.
Мне захотелось поменять тему.
– Вот смотри: по большому счету все несчастные случаи у нас из-за несоблюдения норм безопасности! Кто-то оставил включенный утюг, кто-то не проверяет проводку – вот тебе и пожар. Даже сегодня! Раечка должна была осмотреть место, куда тару собиралась ставить, но ей домой надо не позднее всех, а человеческая жизнь ей не интересна.
– Техника безопасности напрямую зависит от человеческого фактора, хотя от него много что зависит. Да далеко ходить не надо: мы-то с тобой тоже ее не соблюдаем, – ответила подруга.
И я задумалась. Ведь действительно, сколько таких случаев было за то время, что я работаю токарем на заводе!
Самое невинное происшествие было, когда Косынка (так мы прозвали женщину, имя которой я уже и не вспомню), не закрепив ключ в патроне, включила станок. Ключом ей тогда досталось по ноге, а мог бы улететь кому-нибудь в голову.