«Охранка». Воспоминания руководителей политического сыска. Том I
Шрифт:
Получал ли Департамент полиции этот необработанный сырой материал о готовящихся революционных действиях, предположениях и планах? Нет, не получал. В исключительных случаях особой важности в Департамент полиции посылались записки, где излагались эти планы и добавлялось, какие именно меры розыска предприняты для дальнейшего освещения или ликвидации этих планов. Обычная же, так сказать, ежедневная активность революционной работы, запечатленная в агентурных данных, совсем ускользала от Департамента полиции. Как же, однако, эта революционная активность данного района доходила до Департамента полиции и как она фиксировалась
Делалось это главным образом только тогда, когда начальник розыскного учреждения производил ту или иную «ликвидацию» революционной группы После ряда обысков и арестов и после осмотра отобранного по обыскам материала в распоряжение начальника розыскного учреждения поступал иногда достаточный материал для выявления ясной картины всей предыдущей
мемуарах
революционной активности ликвидированной группы. То, что почему-либо не могло быть вскрыто агентурой или другими способами розыска, выяснялось наглядно на основании отобранных по обыску материалов.
Вот по этим-то результатам обыска плюс по собранным раньше агентурным данным начальник розыскного учреждения и составлял свой доклад для Департамента полиции. Взятые из такого доклада данные и были регистрируемы Департаментом полиции в «центральном» для всей империи регистрационном столе 70.
Слабая сторона этой системы, или, вернее, бессистемности, заключалась в том, что она не позволяла Департаменту полиции сделать заключение о действительной силе агентуры, которой располагали розыскные учреждения. Пользуясь материалом, получаемым по обыскам, начальник розыскного учреждения мог совершенно безнаказанно уверять Департамент полиции, что заключенные в них данные были ему известны заблаговременно из агентурных источников.
Впоследствии, начиная с 1908 года, Департамент полиции совершенно преобразовал этот беспорядок агентурной отчетности, заменив его целым рядом специальных листов на разноцветной бумаге: по агентурным сообщениям секретных сотрудников, по наружному наблюдению и т.д. Эта отчетность посылалась уже не периодически, как раньше, в зависимости от «ликвидации» или просто от желания начальника розыскного учреждения, а систематически, непрерывно, давая Департаменту полиции ясное представление о ходе всей розыскной деятельности на местах.
Были в этой новой системе прорехи и неувязки, но зато Департамент полиции стал хозяином положения и мог действительно контролировать розыск на местах.
Прежде, включая и то время, когда я начал розыскную деятельность в Саратове, в самом Департаменте полиции не было специалистов розыска, и потому, пользуясь бессистемностью отчетности по розыску, некоторые его представители на местах доминировали над центральным учреждением и в своем роде были всесильны.
Для наглядности я укажу на следующий пример. До 1908 года Департамент полиции знал секретных сотрудников того или иного розыскного учреждения только по кличкам. Это была как бы привилегия для начальника розыскного учреждения сохранять в тайне от кого бы то ни было личность своего секретного сотрудника-осведомителя. Эта привилегия придавала известную силу положению самого начальника местного розыска. Такого
мемуарах
начальника розыска не
И этот порядок был изменен. При новой отчетности Департамент полиции ввел правило, что каждый начальник розыскного учреждения немедленно после того, как «заполучил» нового секретного осведомителя, обязан был сообщить об этом директору Департамента полиции особо секретным докладом, в котором подлинные имя, отчество и фамилия секретного сотрудника были зашифрованы. Секретные сотрудники перестали быть как бы собственностью начальника розыскного учреждения, а стали передаваться, в случае перевода начальника розыска, в распоряжение его преемника.
В Департаменте полиции, в особом деле и в особом шкафу у заведующего так называемым Особым отделом, хранились списки всех секретных сотрудников по всей империи 71.
Выгодная сторона этой системы заключалась в том, что Департамент полиции, зная личность секретного сотрудника - особенно в тех случаях, когда он занимал более или менее выдающееся положение в подпольной организации, - мог критически относиться к даваемым им сведениям.
Невыгодная в своем роде сторона выявилась в первые дни революции 1917 года, когда списки всей агентуры попали в руки революционных властей и предрешили участь зарегистрированных секретных сотрудников прежнего правительства.
Однако так или иначе, но с новой отчетностью, введенной Департаментом полиции в 1908 году, изменился и порядок информации, сообщаемой с мест. Новый порядок требовал, чтобы начальник розыскного учреждения немедленно по получении сведений от секретного сотрудника отослал их на особом листе в Департамент полиции. В этом листе должны были быть помечены дата получения сведений, кличка сотрудника, их сообщившего, и подпольная организация, которой эти сведения касались. Должны были быть также изложены самые сведения в том именно виде, как они получены от секретного осведомителя. Сбоку, в особой графе, начальник розыск-
Россшг^^в мемуарах
ного учреждения делал разъяснительные отметки о включенных в сведения личностях и писал свою резолюцию о том, что он намерен предпринять в дальнейшем по этим данным.
Дело, как видно, изменилось существенно и обернулось для начальника розыскного учреждения тяжелой стороной. Если, положим, в мае такого-то года начальник розыскного учреждения сообщил Департаменту полиции в листе указанной выше формы агентурные (сырые) данные о подготовляемой такой-то подпольной группой установке тайной типографии, а «ликвидация» этой группы, положим, в сентябре того же года не подтвердила эти данные, то тут уж никакой начальник розыскного учреждения не мог составить для Департамента полиции доклад, сводящий воедино и агентурные сведения, и результаты «ликвидации».