"Охранка". Воспоминания руководителей политического сыска. Том II
Шрифт:
Второй террорист, который ушел из института до покушения, был уполномочен группой Зильберберга убить Столыпина. Увидев, что Столыпин не явился на торжество, он ушел и скрылся в одном из финских убежищ.
АУДИЕНЦИЯ У ГОСУДАРЯ
Убийство петербургского градоначальника фон дер Лауница привело в чрезвычайное волнение официальные круги России, особенно людей, посвященных в то, что и Столыпин был на волоске от смерти. Столыпин должен был сделать исчерпывающий доклад Царю о покушении и сопровождавших его обстоятельствах. При этом он рассказал Царю вообще о моей борьбе с террористами. Уже ранее неоднократно заявлявший, что его весьма интере совало бы познакомиться со мной, сейчас, после доклада Столыпина о последнем террористическом акте, Царь сказал ему:
– Государь хочет с вами познакомиться. Послезавтра в 9 часов утра вы должны быть у него на аудиенции и доложить ему исчерпывающим образом о революционном движении. Государь чрезвычайно интересуется вашей деятельностью.
В то время как я выражал по этому поводу свое радостное изумление, Столыпин добавил:
– Я и сам был поражен пожеланием Его Величества, и я счел нужным сообщить Государю, что вы в интересах своей работы обычно носите штатское платье и, быть может, даже не имеете мундира. Но Государь полагает, что это неважно и что вы спокойно можете в штатском явиться к нему на аудиенцию.
Россия^*^в мемуарах
В действительности дело обстояло именно так, как изобразил его Столыпин в рассказе Государю. У меня имелся лишь один весьма поношенный офицерский мундир, в котором было абсолютно невозможно появиться к Государю. Но совершенно исключенным я считал для себя, как офицера, появиться перед Царем в штатском платье. Я сказал Столыпину, что все будет в полном порядке. По приезде в Петербург я тотчас же заказал у портного офицерский мундир и наказал приготовить его к следующему дню. Я был согласен заплатить дорого за спешность.
По совету моего старого знакомого, дворцового коменданта генерала Дедюлина, я прибыл в Царское Село еще вечером, накануне аудиенции, переночевал там в одном из дворцов и наутро заявился в рабочий кабинет Государя. Я был тотчас же принят.
Государю Императору Николаю было тогда 36 лет. Его красивый облик, умные, доброжелательно глядящие глаза, спокойный и серьезный вид произвели на меня глубокое впечатление. На нем была офицерская форма стрелкового полка: малиновая куртка, опоясанная шелковым шнурком того же цвета, короткие темно-зеленые шаровары и высокие сапоги. Я был тогда полковником и, согласно дворцовому церемониалу, не имел права сидеть в присутствии Царя, даже в том случае, если бы сам Царь пригласил меня сесть. Хотя Государь мне и не предлагал садиться, но в то же время не садился и сам. Так во все время нашей полуторачасовой беседы мы оба стояли у окна, выходившего в окутанный снегом царскосельский парк.
– Я давно уже хотел вас узнать, - сказал Государь после первых приветствий и сразу перешел к сути дела.
– Как оцениваете вы положение? Велика ли опасность?
Я доложил ему, с мельчайшими подробностями, о революционных организациях, об их боевых группах и о террористических покушениях последнего периода. Государь хорошо знал лично фон дер Лауница; трагическая судьба градоначальника его явно весьма волновала. Он хотел знать, почему нельзя было помешать осуществлению этого покушения и вообще какие существуют помехи на пути действенной борьбы с террором,
– Главным препятствием для такой борьбы, - заявил я, - является предоставленная Финляндии год тому назад свободная конституция. Благодаря ей члены революционной организации могут скрываться в Финляндии и безопасно там передвигаться. Финская граница находится всего лишь на расстоянии двух часов езды от Петербурга, и революционерам весьма удобно приезжать из своих убежищ в Петербург и по окончании своих дел
Россия в мемуарах
в столице вновь возвращаться в Финляндию. К тому же финская полиция по-прежнему враждебно относится к русской полиции и в большой мере настроена революционно. Неоднократно случалось, что приезжающий по официальному служебному делу в Финляндию русский
С изумлением и со все возрастающим возмущением выслушал Государь мои сообщения.
– Я готов, - сказал он, - все сделать для того, чтобы положить конец этому невыносимому положению. Я поговорю с Петром Аркадьевичем о необходимых мероприятиях.
Второй пункт, которым весьма интересовался Царь, был вопрос о масонской ложе. Он слыхал, что существует тесная связь между революционерами и масонами, и он хотел услышать от меня подтверждение этому. Я возразил, что не знаю, каково положение за границей, но в России, мне кажется, масонской ложи нет, или масоны вообще не играют никакой роли Моя информация, однако, явно не убедила Государя, ибо он дал мне поручение передать Столыпину о необходимости представить исчерпывающий доклад о русских и заграничных масонах. Не знаю, был ли такой доклад представлен Государю, но при Департаменте полиции функционировала комиссия по масонам, которая своей деятельности так и не закончила к Февральской революции 1917 года.
Первая аудиенция моя у Николая II была для меня исполнена чрезвычайного значения Она укрепила меня в моих взглядах на то, как надо дальше действовать. На прощание Государь спросил меня: «Итак, что же вы думаете? Мы ли победим или революция?»
Я заявил, что глубоко убежден в победе государства. Впоследствии я должен был часто задумываться над печальным вопросом Царя и над своим ответом, к сожалению, опровергнутым всей дальнейшей историей.
Столыпин позднее рассказывал, что Царь ему сказал обо мне «Это настоящий человек на настоящем месте». Но в придворных кругах эта аудиенция у Царя вызвала озлобление против меня. По традиции только особы высших четырех классов (по рангу) имели право личного доклада Царю. Я же по чину полковника принадлежал лишь к пятому классу. Недружелюбное отношение придворных кругов мне приходилось и потом часто ощущать, но я равнодушно проходил мимо этого
мемуары^'"
«ОТЕЛЬДЛЯ ТУРИСТОВ» ВЛЕСУ
Царь обещал мне во время аудиенции сделать все необходимое, чтобы лишить революционеров их убежища в Финляндии. Уже в течение ближайших дней я обсудил со Столыпиным соответствующие мероприятия. Прежде всего русская полиция должна была получить право производить обыски и аресты в пределах Финляндии. Столыпин довел до сведения Государя мои предложения и получил его согласие на осуществление. Но еще прежде, чем решение по этому вопросу было принято, я предпринял попытку на собственный риск поймать засевших в Финляндии товарищей «Адмирала»- террориста Кудрявцева, того тамбовского революционера, который принимал активное участие в группе Зильберберга и покончил с собой после убийства фон дер Лауница
Азеф выдал мне местонахождение финского убежища террористической группы Зильберберга: это был расположенный изолированно в лесу, неподалеку от водопада на Иматре, отель, незаметный и не привлекавший к себе никакого внимания дом. Этот дом, именовавшийся «Отель для туристов», был целиком заселен членами террористической группы. Это было деревянное двухэтажное строение с дюжиной комнат, содержавшееся в замечательной чистоте, с лестницами, устланными коврами, и с хорошим пансионом. Финн Спрениус, владелец гостиницы, симпатизировал борьбе, которую вели его гости с правительством России. К тому же он на этом деле недурно зарабатывал: отель был всегда полон жильцов. Персонал отеля был подобран в соответствии со вкусом и взглядами гостей Имелся швейцар, почитывавший газеты и любивший поговорить о политике, затем горничная, милое и радушно настроенное существо. Считалось, что оба копят деньгу, чтобы потом пожениться. В качестве гостей допускались только члены террористической группы или рекомендованные ими лица. Если случалось, что появлялся чужак, заблудившийся в лесу и требовавший себе комнату в отеле, ему обычно отвечали, что свободных комнат нет, все заняты.