Охваченные страстью
Шрифт:
Но самое главное, надо постараться доказать ей, что он очень ее любит, потому что Эрика только это в конечном итоге принимала в расчет. Как там Райерсон говорил? Что будто бы для нее вся жизнь вертится вокруг романтики или вроде того.
Дэниел сбросил с себя мокрую рабочую одежду и быстро забрался в горячую ванну, с усмешкой подумав, что по неведомым для него причинам он, хоть и с запозданием, тоже пришел к такому убеждению.
Для торжественного ужина в честь помолвки Эрика выбрала свое любимое платье цвета красного вина,
Эрика больше не обманывалась насчет того, что принесет с собой этот вечер. В конце концов, грубое поведение Дэниела на борту шхуны в час их расставания объяснялось его душевной борьбой между желанием обладать ею и стремлением сохранить свободу. Он выбрал жестокий способ покончить с этой борьбой, но, без сомнения, теперь сожалеет об этом.
«И совершает при этом еще одну ошибку, предлагая выйти за него замуж, – рассуждала про себя Эрика, расчесывая каштановые волосы до сияющего блеска. – Отказать ему – значит, разбить сердце нам обоим, но все-таки насладиться несколькими последними ночами, проведенными с ним вместе».
Смущенная, но полная предвкушения, Эрика вошла в гостиную и сразу ощутила слабость, едва Дэниел окинул ее взглядом, полным вожделения. Все, что она смогла, – это не ответить ему тем же и постараться не вспоминать каждый дюйм его стройного тела, небрежно облаченного сейчас в черные брюки, черную рубашку и темно-серый шелковый жилет.
– Ну? – Он подошел к ней очень близко и накрутил прядь ее волос себе на палец. – Значит ли это, что вы не слишком сердитесь на меня?
– Я не знаю, как ответить на этот вопрос, капитан, – невнятно проговорила Эрика.
– Я никогда и не получал от вас ответов на мои вопросы, – мягко напомнил он. – Но могу ли я просить вас в виде исключения ответить мне на один-единственный вопрос?
Вспыхнув, Эрика обратилась к Полли, всецело поглощенной кукольным домиком:
– Твой папа и я должны идти, дорогая. Занимайся новой игрушкой, а завтра расскажешь, как бы ты хотела обставить свой дом.
Девочка едва на нее взглянула.
– Желаю вам хорошо провести время. Эрика, ты придешь сегодня спать в моей постели?
Эрика ожидала, что Дэниел рассмеется, и была ему от души признательна за то, что он этого не сделал. Неужели он не замечает, как она вздрагивает при каждом его взгляде и слове? Разве он не понимает, что прикосновение к ее волосам пробудило в ней пылкое желание? Не предполагает, что она бросится к нему в объятия, как только они останутся наедине?
– Посмотрим, – ответила она девочке, наклоняясь и целуя ее в щеку. Потом она положила руку в перчатке на локоть Дэниела и
Дэниел рассчитывал начать разговор, как только они отойдут от дома, но они прошли уже несколько кварталов в полном молчании. Было так радостно просто находиться рядом с ней. Ощущать ее руку на своей, слышать ее шаги в такт своим, верить, что ее мысли сосредоточены только на нем одном. Они дошли почти до самой пристани, но если обычно запах соли и рыбы заставлял Дэниела спешить, чтобы скорее увидеть море, то в этот вечер он понял, что ничего этого ему не надо – нужно лишь присутствие Эрики. Он остановился и посмотрел ей в лицо.
– Я чувствую запах моря, – произнесла она с легкой усмешкой. – Может, на пляже и поговорим?
– Ну что это за пляж! – хмыкнул Дэниел. – Ничего похожего на наш пляж на острове.
– Помнишь, как там было? – Золотистые глаза Эрики вспыхнули при этом воспоминании. – Нам отчаянно хотелось целоваться, но я настаивала, чтобы мы вначале поговорили. – Она обняла его за шею и прошептала: – Очень многое можно сказать, капитан. Но мы так долго не целовали друг друга…
– Я хочу попросить прощения за тот поцелуй, – перебил ее Дэниел. – Я тогда не понял…
– Все хорошо. Я знаю, почему ты отослал меня так… грубо. Это было слишком грубо, и ты прав, что попросил извинения. Я его принимаю.
– Ну, тогда… – Он наклонился и прильнул губами к ее губам. – Я не хотел прогонять тебя, Эрика.
– Я знаю. Ты считал, что я хочу вернуться к Джеку. А когда тебе показалось, будто я не прочь остаться, ты не знал, как отделаться от меня.
– Весьма высокая цена за то, что ты приняла мои извинения, – нахмурился Дэниел. – Ты собираешься напоминать мне об этом всю жизнь? Я ревновал. Гордиться тут нечем, но так оно и было.
– Ревновал?
Он посмотрел на нее с ироническим недоумением.
– Ты же попросила меня поцеловать тебя, чтобы научить этому Райерсона. Научить его целовать тебя – именно тебя! – в будущем.
Эрика кивнула, и на лбу у нее появилась крохотная морщинка.
– Он будет повторять свои ошибки и по отношению к другой девушке, если никто не научит его, как надо себя вести. А с каких это пор ты ревнуешь к Джеку? Насколько мне помнится, ты находил историю его ухаживания смешной, а не вызывающей злость или ревность.
Дэниел взял ее за подбородок и принялся втолковывать:
– Вникни, пожалуйста, прошу тебя. Объясняю, почему я ревновал. Я подумал, что ты хочешь с моей помощью показать Райерсону, как он должен обращаться с тобой, чтобы ты испытывала наслаждение, когда вернешься к нему.
– Вот как. – Эрика, казалось, взвешивала его слова, как бы не совсем их понимая. Потом, к великому облегчению Дэниела, рассмеялась мягким, воркующим смехом. – О Господи!
– Ты выглядела такой красивой, – продолжал объяснять Дэниел. – Такой возбужденной. И я тогда не мог понять, из-за меня это или из-за него.