Океан уходит, океан приходит
Шрифт:
– Конечно, - недовольно ответила она.
– Нали вообще, чуть что, и бежит в эти… миры. Она - этот самый, эскапист, вот кто!
Поначалу Кимми и сама была в полном восторге от их путешествий. Но в последнее время ей стало казаться, что они уж слишком много времени проводят в других мирах и слишком мало в своем. Она убеждала друзей в том, что и тут можно заняться чем-нибудь интересным, хотя, честно говоря, и сама в это не очень-то верила. Город, где они жили, был совсем небольшой, досуг такой оригинальной и нетривиальной молодежи, как их компания, был сильно ограничен, в соседних городах обстановка была не сильно лучше, а часто ездить за границу они не имели возможности.
– А какая из реальностей, по-твоему, более реальна? Может быть, мы, наоборот, бежим не от реальности, а в реальность?
– ехидно интересовалась Налия, как только они затевали этот спор. И Кимми не знала, что на это ответить.
Список развлечений в их мире был действительно довольно коротким.
Можно было кормить страхолюдных рыбок гвоздями. Можно было собраться у кого-нибудь дома, слушать музыку и бухать, пафосно рассуждая о тщетности бытия, смысле жизни, роли искусства в современном обществе, с жаром спорить, не замечая того, что ты уже несешь полную чушь, хоть и «о высоком». Можно было отправиться в единственный в их городе рок-клуб и послушать какую-нибудь местную «говногруппу», они все играли одинаково паршиво, но среди участников попадались довольно симпатичные особи. Можно было пойти гулять, захватив с собой пива, и постоянно прятаться от полицейских, которым и делать-то нечего, кроме как охотиться за молодыми неформалами вроде них. Самым заманчивым из этого списка было отправиться в Нижний парк, где в беседке можно было найти Эсси. Как раз сейчас они и направились туда.
Они услышали Эсси раньше, чем увидели. Из ветхой беседки доносились звуки гитары, мягкий нежный голос напевал:
– Море…море… чтобы ноги не увязли в иле… да что за…!
– неожиданно нежный голосок сорвался в отборную брань, очень необычно было слышать сочные красочные ругательства от обладателя такого голоса, таких плавных интонаций. Хотя они уже привыкли. Иногда Эсси говорит так вежливо и культурно, что невольно чувствуешь себя неловко, будто ты - неграмотный крестьянин, который пытается поддержать беседу с принцессой. А иногда эта самая «принцесса» как ввернет чего-нибудь эдакое… От некоторых особо смачных выражений даже местная гопота теряла дар речи.
– Эсси, - смеясь, воскликнула Кимми.
– Шикарная песня!
Гитарная мелодия оборвалась, из окна беседки, густо обтянутой вьюнком, высунулась голова с несколько взлохмаченными, но все равно впечатляющими длинными золотистыми волосами. Как всегда, увидев Эсси, Кимми восхищенно затаила дыхание. И не она одна, многие теряли дар речи, увидев эти огромные голубые глаза, это прекрасное, ангельского типа, лицо, стройную фигуру, обычно облаченную в белое, что только усиливало сходство Эсси с ангелом, которое, впрочем, было только внешним.
Порой, когда они всей компанией вечером прогуливались по проспекту, пьяные гуляки принимались свистеть и кричать им вслед, в основном обращаясь к «блондинистой цыпочке».
Красавица медленно останавливалась, грациозно разворачивалась, окидывала гопоту притворно растерянным взглядом, хлопала длинными ресницами…
– Че надо, сукины дети?
– мрачно изрекала девица неожиданно более низким голосом, чем полагалось иметь такому небесному созданию. А затем, насладившись вытянувшимися рожами приставал и произведенным эффектом, компания ускоряла шаг.
Эсси не был похож на остальных
Поначалу Налия, Кимми и Братишка даже не были уверены, какого же их друг пола. Правда, Кимми была влюблена в него как кошка и заявляла, что ей, в принципе, все равно. Однажды они нашли журнал четырех- или пятилетней давности, где были фотографии Эсси в образе вампирской королевы - черное платье в пол, глаза, густо обведенные черными тенями, смотрят преувеличенно развратно, безумная улыбка, подбородок, зубы и руки по локоть перепачканы в бутафорской крови. Затем Кимми, которая больше всего заинтересовалась этим вопросом, стала копать дальше и обнаружила множество обнаженных фотосессий, но в таких ракурсах, что ничего было невозможно понять. Они думали, что Эсси смутится, увидев эти фотографии, но нет, по лицу его расползлась самодовольная ухмылка, и он сказал, что те годы в столице были чистым безумием. Сколько еще внезапностей скрывалось в бурном прошлом их друга, какие еще демоны прятались за этим невинным ангельским обликом, они не знали. Но иногда нет-нет, что-нибудь да и вылезало наружу.
Родом Эсси был из Вирров, далекого закрытого города на севере, где жили последние потомки королей и графов, жили уединенно, по-прежнему следуя своим древним обычаям, давая своим детям длинные старомодные имена. При любом упоминании о своем происхождении Эсси недовольно морщился и менял тему разговора. О своей семье он рассказывать не любил, как не любил и свое полное, настоящее имя. Стоило ему вспомнить о своей родине или о своем детстве, как настроение у него резко портилось, и поэтому друзья старались лишний раз ничего не спрашивать.
А голос, которым Эсси пел свои собственные песни и песни старых рок-групп, был то хриплым и надрывным, то, наоборот, очень нежным и мягким.
Про собственные песни Эсси стоит сказать отдельно. Они все были примерно такими:
У всех в голове есть мир уникальный,
Где мы рай себе строим - такой вот порок.
Но там у меня - гнилозубая фея
И разбитый рахитом единорог.
В зеленом лесу играют дриады
Я смеюсь вместе с ними, но в горле комок,
Ведь повсюду со мной гнилозубая фея
И разбитый рахитом единорог.
Чудесно! Я пью из реки хмельной пиво,
Ступнями увязнув в мягкий песок,
А рядом опять гнилозубая фея
И разбитый рахитом единорог.
Положив мне башку на колени,
Ящер мурчит, как домашний зверек,
И они снова здесь - гнилозубая фея
И разбитый рахитом единорог.
Слышу, эльфы играют на флейтах,
Кто-то преданно ткнулся мне в бок,
Ах, это они - гнилозубая фея
И разбитый рахитом единорог.
А мне снова пора возвращаться в реальность,
В их взгляде читается легкий упрек.
Никогда не забуду:
Гнилозубая фея
И разбитый рахитом единорог.
Сегодня песня у Эсси не выходила. Они еще несколько минут послушали, как он мучает гитару, постоянно обрывая пение бранью. А Кимми подумала, что когда-нибудь из этого можно будет сделать вполне приличную песню:
Зачем мне этот жалкий ручей,