Океан. Выпуск пятый
Шрифт:
Среди провожающих на причале командующий флотом, член Военного совета, офицеры политуправления и штаба. Они посматривают то на часы, то на наш мостик.
Несмотря на добротную меховую одежду, по спине пробегает холодок. «Это больше от волнения», — подумалось мне, и я придвинулся ближе к рубочному люку, откуда струился теплый поток воздуха и света…
— Отдать носовой! — как-то особенно жестко, будто чужим голосом приказывает командир.
Вздрогнул корпус, постепенно увеличивается расстояние до берега. Винты, работая враздрай, гонят жутковато черную, будто деготь, воду. Небольшие льдинки мелодично звенят, стукаясь о корпус подводной лодки. Я подумал: «Как не скоро мы снова увидим эти суровые,
Как много сделано нашим народом, нашей партией, чтобы Военно-Морской Флот, как и все Вооруженные Силы, имел самую современную боевую технику, самое современное оружие! На моих глазах и глазах моих сверстников шло коренное обновление флота. Мы видели, как в послевоенном строительстве кораблей стали учитываться новейшие достижения отечественной науки и техники. Подводники особенно остро почувствовали это, когда овладели ядерной энергетикой.
Атомный реактор, как источник энергии, произвел революцию в развитии подводных лодок. Могучая атомная энергия обеспечила высокие скорости движения, облегчила решение многих ранее казавшихся неразрешимыми бытовых проблем. Но самое главное — позволила отказаться от аккумуляторных батарей, как единственного источника энергии для подводного хода. Теперь атомоходу нет необходимости всплывать на поверхность, чтобы зарядить аккумуляторную батарею, и подводная лодка стала настоящим подводным кораблем! С постройкой атомоходов началась новая, невиданная ранее эпоха подводного флота. Эпоха огромных скоростей, фантастической мощи оружия.
В 1961 году газета «Известия» поведала всему миру о буднях первой советской атомной подводной лодки, а в 1962 году атомоход «Ленинский комсомол», которым командовал капитан 2 ранга Л. Жильцов, пройдя под панцирем льдов Арктики, достиг Северного полюса. Несколько позже весь мир узнал о том, что плавание подо льдами Северного полюса для советских атомных подводных лодок стало обычным делом.
И вот пришло время открыть новую страницу в истории советского атомного подводного флота. Нам предстояло совершить групповое плавание подводных кораблей, причем не вблизи от родных берегов, а на огромном удалении от них, в районах, где у нас нет, как, скажем, у американцев, военно-морских баз. Мы должны были пройти все климатические зоны нашей планеты, через два великих океана и множество морей! В плавании нам надлежало проверить работу сложнейших установок, систем и механизмов в разных температурных режимах, обобщить многочисленные наблюдения гидрологической обстановки на пути движения. Но самое главное — отработать взаимодействие, связь, управление, тактические приемы и способы использования оружия совместно с другими кораблями…
— Ну что, покурим последний разок? — прервал мои раздумья командир. Он предложил мне сигарету, зябко поежился, потер руки. — Под козырьком немного теплее, но все равно собачий холод. Родная земля что-то не совсем ласково провожает нас.
— Ничего, в теплые края идем, эта мысль должна согревать, — пошутил я. — Осталось-то над водой пробыть еще часок, не более…
Говоря о пустяках, мы хотели отвлечься от главного, а невольно думалось: «Выдержим ли? Ведь мы первые». И тогда я понял, что и командира одолевают примерно те же мысли, что и меня. Как бы взвешивая наши возможности, бюджет духовных и физических сил людей, мы стали довольно придирчиво оценивать сильные и слабые стороны нашего экипажа.
Как в капле воды отражается окружающий ее мир, так в нашем экипаже отразились жизнь и успехи нашего народа. Почти все моряки с высшим и средним образованием, представители семи национальностей,
Мне подумалось, что наш корабль в этом отношении не составлял исключения, он такой же, как и многие другие…
«ЗАДРАЕН ВЕРХНИЙ РУБОЧНЫЙ…»
Корабль вышел в океан. Мы стали ощущать качку. Я спустился по трапу в центральный отсек. После леденящего холода особенно остро ощущаешь разлитое по отсекам атомохода тепло. Яркий свет плафонов, ровное дыхание механизмов. Здесь по-домашнему уютно.
Сейчас экипаж пока еще ничего не знает о тех не совсем обычных задачах, которые нам предстояло выполнять. Соображения скрытности не позволяли до поры говорить им ничего, кроме того, что пойдем в море далеко и надолго и что к походу надо готовиться тщательно.
Частые, каркающие сигналы ревуна возвестили о том, что начинается погружение.
— Задраен верхний рубочный люк! Боцман, погружаться на глубину… — скомандовал командир. Раздался глухой шум — это забортная вода ворвалась в балластные цистерны.
В отсеках наступила тишина. Лишь короткие доклады. Ползет стрелка глубиномера, показывает, что все глубже и глубже уходит под воду наш корабль. «Началась наша подводная орбита!» — подумалось мне.
В этот первый день нашей кругосветки я записал в дневнике: «Волнение и суета, связанные с подготовкой к плаванию, закончились только после погружения. Сразу же провели радиомитинг. По трансляции выступил командир, разъяснил задачу. Зачитал обращение Главнокомандующего Военно-Морским Флотом. Моряки возбуждены — они только сейчас узнали цель похода и маршрут. В жилых отсеках вывешены карты мира, где дана разметка маршрута. Идут горячие споры, подводники размышляют, спрашивают. «Вам предстоит пройти по океанам и морям, где более ста лет не ходили русские военные моряки». Эти слова из обращения Главкома глубоко взволновали экипаж, наполнили чувством гордости за оказанное нам доверие.
— А что, мы вроде бы Магелланы! — улыбается довольно турбинист Сергей Червоний.
— Конечно, — отвечаю ему. Но уточняю: — Советские Магелланы».
ПОДВОДНЫЕ БУДНИ
В море весь экипаж разделен на три равные части. Каждая часть — это боевая смена. В часы ее вахты она обеспечивает ход корабля, его жизнедеятельность и боеготовность. В каждой смене свое руководство — вахтенный офицер, вахтенный инженер-механик, парторг, комсорг, агитаторы…
Жизнь под водой определяется не сменой дня и ночи, а четким графиком вахт: через восемь часов по четыре.
Поход только начался, впереди многие дни и ночи в прочном корпусе — без солнца, без звезд, без дня и ночи, без голубизны неба, без зелени трав…
Улеглись волнения, исчезла возбужденность, связанная с началом плавания. Постепенно земные заботы и дела отошли на задний план. Жизнь вошла в размеренный ритм. Дни стали очень похожи друг на друга: вахты, занятия, учебные упражнения, отработка слаженности боевых постов и снова вахты…
Если вы спросите подводника, чем он занимается, находясь длительное время в прочном корпусе атомохода, он, наверное, ответит: «А ничем особенным — вахту несем, учимся, читаем, отдыхаем…» И действительно. Теперь вот, когда мы скрылись под водой и взяли курс на юг, жизнь на подводной лодке пойдет строго по распорядку дня: вахта, отдых, учеба, тренировки, приборки, занятия… Это многоликая, но в то же время и утомительно однообразная жизнь. Она идет в спокойном русле, сначала действует умиротворяюще, радует спокойствием, затем начинает некоторых раздражать, у других порождать меланхолию, равнодушие, а у кое-кого и откровенный пессимизм.