Океан. Выпуск восьмой

Мезенцев Владимир Андреевич

Встреча с «Витязем» спасла ей жизнь. Птичка безбоязненно опустилась на судовую лебедку и не спеша начала расправлять тонким клювом блестящие, словно облитые лаком, перышки. Сразу же вокруг новой пассажирки собрались люди.

Кто-то предложил поймать птичку, но против тут же восстал боцман:

— Отдохнет птаха и пускай себе дальше летит.

Однако тут раздались голоса научных работников — биологов экспедиции:

— Наука понесет большую потерю, если мы упустим этот редкий экземпляр тропической фауны.

Боцману пришлось сдаться.

— Ну, если только для науки… Ловите эту беднягу. Только убирать за ней сами будете.

Биологи изловили пернатую

гостью и торжественно водворили в клетку. Пока возились с птичкой, не заметили, как показался берег.

Кто не плавал, по морям, тому трудно представить себе, какие преграды из формальностей надо преодолеть, чтобы получить разрешение на стоянку в порту и выход людей на берег. Едва судно коснется бортом причала и опустится трап, как на борт тут же поднимаются представители портовой администрации, чиновники иммиграционной и политической полиции, инспекторы таможни и санитарной инспекции. А тем более не в каждой стране приход советского корабля доставляет властям большое удовольствие. В них полиция и таможня особо придирчиво проверяют судовые и личные документы и осматривают судно. Это как раз была такая страна. Но капитан оставался спокойным. Чистота на судне была образцовой, а все бумаги — в полном порядке. Даже самым придирчивым инспекторам, не к чему было придраться.

Полицейские, таможенники провели двухчасовой тщательный осмотр корабля и поднялись в каюту капитана, чтобы подписать документы. Они приканчивали уже вторую бутылку «Столичной», как вдруг в каюту ворвался карантинный врач. С победным видом он держал в руках клетку с птицей.

— На эту птицу нет никаких документов! — громко заявил он.

Таможенный инспектор разом встрепенулся.

— Вам известно, — обратился он к капитану, — что ввоз животных в нашу страну без ветеринарного сертификата и уплаты таможенного сбора запрещен?

Капитан развел руками.

— А мы не собираемся ввозить к вам животных. Эта птица из вашей же страны. Она села к нам на палубу за два часа до прихода в порт…

Но таможенник не унимался:

— Вы привезли к нам птицу без документов. Я обязан наложить карантин на судно, запретить выход людям на берег, а с вас взыскать штраф в сумме пятисот долларов.

— А я заявляю протест против ваших действий! — возмутился капитан. — Берите себе птицу и делайте с ней что хотите.

— Карантин накладывать, может быть, не будем, а штраф за беспошлинный провоз животных платите, — упорствовал таможенный инспектор и тыкал пальцем в раскрытую книгу таможенных правил.

Пока шли эти споры, на борт «Витязя» успели проникнуть корреспонденты газет и радио. Они уже начали строчить что-то в своих блокнотах. Таможенник смекнул, что он может быть представлен в смешном виде на страницах некоторых газет своей страны, и пошел на мировую.

— Ладно, — буркнул он, — пишите, капитан, расписку, что все время стоянки вы будете держать птицу в клетке и не выпустите ее. При отходе судна сам приду проверить…

Капитан взял чистый бланк и написал на нем:

«На судне находится одна птица в клетке. Обязуюсь предъявить птицу таможенной инспекции при оформлении отхода судна».

«Витязь» простоял здесь пять дней. С утра до вечера по причалу двигался к нему поток людей, жаждущих познакомиться с советскими гражданами и услышать от них правду о жизни нашей страны. Но среди людей с чистым сердцем и добрыми намерениями оказывались и такие, кто приходил на корабль с камнем за пазухой и пытался хоть чем-нибудь очернить нас и Советскую страну.

Одного такого субъекта моряки раскусили сразу. Он прекрасно владел русским

языком, назвался мистером Джеймсом и старался завести разные провокационные разговоры. Нетрудно было догадаться, что никакой он не мистер и не Джеймс, а просто-напросто один из тех, кто предал свою бывшую родину и зарабатывает теперь на жизнь подачками от враждебных нам организаций. С ним прекратили сразу всякое общение, и он одиноко отирался в оживленной толпе гостей. Заметно было, что и местные жители брезгливо сторонились «мистера Джеймса».

Все дни нашей стоянки тропическая птичка мирно отсиживалась в клетке и продолжала тщательно чистить свои лакированные перышки. Надзор за ней капитан поручил буфетчице тете Даше. Та повесила клетку в кают-компании.

За день до отхода «Витязь» посетила многочисленная группа местных ученых. Среди них вдруг оказался и «мистер Джеймс», в качестве переводчика. Большинство советских научных работников хорошо владели иностранными языками, и помощь его им не требовалась. Не составило большого труда заметить, что гости «Витязя» тяготились своим переводчиком, старались держаться от него подальше и обходиться без его услуг.

Джеймс проявлял большую суетливость, часто отставал от группы, «случайно» попадал в жилые каюты, а потом вдруг захотел пить и задержался в кают-компании. Когда моряки проводили своих гостей и сердечно распрощались с ними у трапа, стало уже темнеть.

Я спустился в кают-компанию на ужин и увидел, что там царит великий переполох. Тетя Даша громко плакала. Дверца клетки была широко распахнута, а черно-зеленой птицы нигде не было видно — вероятно, выпорхнула через открытый иллюминатор. Буфетчица, не переставая всхлипывать, побежала к капитану:

— Беда, Игорь Васильевич: улетела наша птичка. Простите, недоглядела. Не иначе как этот Джеймс проклятущий ее выпустил.

Капитан озабоченно шагал по каюте. Дело принимало дурной оборот: за эту злую шутку с птицей придется завтра выложить ни за что ни про что штраф в пятьсот долларов. Он представил себе торжествующую физиономию таможенника и громко чертыхнулся.

— Боцмана ко мне, — приказал он.

— Вот что, боцман, — сказал капитан, когда тот явился к нему, — делайте что хотите, а чтобы птица в клетке завтра была. Поняли? Не то плакали государственные денежки…

Боцман шел от капитана в глубокой задумчивости и на ходу почесывал затылок. Вскоре он заперся в своей каюте вместе с двумя матросами — были на корабле два неразлучных друга, мастера на всякие выдумки, Николай и Гоша, вот боцман и держал с ними совет.

Тайное заседание закончилось, когда над палубой сгустилась душная тьма, а на бездонном небесном куполе зажглись большие и яркие звезды. Настала последняя ночь стоянки «Витязя».

Едва оранжевый солнечный диск успел вылезти из безмятежного, еще не очнувшегося от утреннего сна океана и бросить первые золотистые блики на кроны высоких и гордых кокосовых пальм, как мы увидели, что на палубе появились Николай и Гоша. В руках они несли длинные бамбуковые удилища, к ним были привязаны тонкие капроновые шнуры, а на крючки насажены куски свежей рыбы. Первым делом они набросали за борт кусков хлеба и объедков пищи с камбуза. Слетелось сразу множество чаек. Крик, гвалт подняли на всю бухту… На куски кидаются, из-за объедков дерутся, с жадностью хватают все подряд. Забросили тут Николай и Гоша в эту свалку и свои удочки. Одна прожорливая птица схватила кусок рыбы и мигом проглотила, чтобы подружки, не дай бог, лакомый кусочек у нее из глотки не вырвали. Ребята не дали птице опомниться, дернули удилище, и оказалась эта дуреха чайка в крепких матросских руках.