Океанский патруль. Книга 2
Шрифт:
— С капитаном познакомитесь в море, сейчас уже некогда. Надо принять на борт десять тонн соли, перец и лавровый лист… Когда машины подъедут, передайте боцману от моего имени, чтобы он освободил одну стрелу на фок-мачте для погрузки соли. Можете идти.
«Молодая, а строгая, — думала тетя Поля, выходя из каюты. — Поручение дала, руку пожала, а нет того, чтобы улыбнуться человеку…»
— Я вот тебе, Сашенька, кой-чего принесла, — сказала она, входя в салогрейный отсек. — Настасья твоя не придет, время уже позднее, да и на вторую
Корепанов, почерневший лицом после перехода через Новую Землю, копался в изгибах змеевика своего аппарата. Встретил он ее приветливо:
— А, тетя Поля, здравствуй, дорогая!.. Значит, к нам? Ну, ладно, буду подчиняться тебе, ведь ты рыбный мастер, начальство…
— Ох, Сашенька, — призналась тетя Поля, — с рыбой-то я справлюсь, а вот сейчас помоги мне… Что такое фок-мачта знаю, но какая такая стрела — забыла. Убей — не помню.
— Не горюй, боцманша, — весело отозвался матрос, — всему научишься. Народ у нас добрый…
Тетя Поля успокоилась; знакомая по «Аскольду» корабельная теснота заставила ее подобраться, она застегнула ватник, пожалела, что нету у нее никаких рукавиц, — хорошо бы иметь брезентовые…
— Ну, отвоевался? — спросила она.
— Да вроде нет, — улыбнулся Корепанов. — Сюда пришел из госпиталя, меня сразу на спаренную пулеметную установку назначили по боевому расписанию… Так что постреляю еще.
— Меня тоже в расписание это включат?
— А как же! Рыбный мастер по тревоге должен у пожарных насосов стоять…
— Так, так, — призадумалась тетя Поля и вынула из ушей серьги: не до красоты теперь, коли в боевое расписание включают. — Слабого-то полу, — спросила она, — много на «Рюрике»?
— Да хватает.
Сверху крикнули:
— Рыбный мастер пришел?.. Соль привезли! На палубе царила суматоха, и боцман (лица его тетя Поля так и не разглядела в потемках) отрывисто бросил на ходу:
— Сам знаю, какую стрелу под соль! Вон уже грузят!.. Длинная рука стрелы, подхватив с берега груз, опускала его в трюм; заглушая голоса людей, грохотала лебедка.
— Кто здесь рыбный мастер? — спросил взъерошенный человек в кожанке, появляясь на палубе. — Ты?.. Ну, давай расписывайся…
— В чем? — спросила тетя Поля.
— Как в чем?.. За соль, перец и лавровый лист. Вот здесь пиши… На карандаш, держи!..
— Не-е-ет, милый друг. Я глазами хочу посмотреть… Может, вы мне вместо соли земли наложили, а я — расписывайся?
Тетя Поля спустилась в трюм, вспорола мешки. В трех лежала искристая соль хорошего качества, но в двух…
— Эй, эй! — крикнула она через люк. — Поди-ка сюда, я тебя носом ткну…
С палубы послышались ругань, голос рассерженного хозяйственника:
— Эй, Васька, погоди отъезжать, тут дело есть… С бабой свяжешься, так не рад будешь… Ну, чего тебе тут? — грубо спросил он, неумело спускаясь по трапу.
— Какая же это соль? — сказала она, пересыпая в горстях кристаллы грязного цвета. —
— Тьфу, будь ты!..
— А ты не плюйся, — мгновенно построжала тетя Поля. — Не в пивной, а на судне находишься. Ты пришел и ушел, а для нас это дом наш родимый… Я вот тебе плюну! Так плюну…
— Да ты кто такая?
— Будто сам того не ведаешь! Мастер я рыбный, и возьми свой карандаш обратно. Ишь, скорый какой, прилетел: расписывайся! — передразнила она его. — Я еще, погоди, еще соль проверю…
— Черт с тобой, проверяй, — обозлился хозяйственник. — Все равно без соли в море не уйдете. А я вам ее дал и — точка!..
— Это верно, что без соли не уйдем, — мирно согласилась боцманша, с мужской сноровкой подтягивая мешки к дверям трюмного склада. — А вот тебя потрясти надо. Устроился в тылу, брюхо растишь. В море бы тебя — туда, где наши мужья головы свои за нас сложили.
— Эй, Васька, — осатанев, заорал хозяйственник. — Не слышишь, что ли, дьявол?..
— Чего? — раздалось сверху.
— Брось сюда пару мешков с солью!..
Мешки тяжело шлепнулись о настил трюма. Тетя Поля тут же проверила их содержимое и только тогда сказала:
— Вот теперь распишусь… Число-то сегодня какое?.. Четырнадцатое как будто…
За полчаса до отхода на траулер пришел Дементьев. Главный капитан флотилии сразу поднялся в рубку, чтобы вместе с корабельным начальством обсудить план предстоящего рейса. Погрузка уже закончилась, матросы прибирали палубы, задраивали люки трюмов, чтобы в них не попала штормовая вода.
Тетя Поля занялась наведением порядка в своей каюте, когда раздались звонки аврала. Захлопнув свой сундучок, она вместе с матросами выбралась на палубу, Дементьев уже стоял на причале: он что-то хотел сказать на прощанье, но по трапу влетел на полубак боцман, исступленно крича:
— Отдай запасные швартовы!.. Выноси кранцы за борт!..
«Ну и глотка, — подумала тетя Поля, — у моего такой не было. Тихий он был, господи», — и она вытерла неожиданную слезу. Темнота вдруг стала угнетать ее, захотелось света, и неясная тоска шевельнулась в душе. Единственный человек из провожающих был знаком ей, но не видел ее; тогда она сама подошла к борту, крикнула:
— Генрих Богданович, до свиданья!..
Главный капитан узнал ее, протянул руку:
— Полина Ивановна?.. Извините, как-то совсем из головы вон, что вы на «Рюрике». Ну, желаю вам!..
Взревел гудок, звякнул телеграф.
— Есть отдать носовые! — снова заорал боцман, и форштевень поплыл от причала в сторону, разделяемый быстро растущей пропастью между кораблем и берегом…
Потянулись берега. Темные, на первый взгляд даже безлюдные. Чаек не было слышно — налетались за день, спят. Из кочегарки доносился звон топочных заслонок, шипение раскаленного шлака, заливаемого водой.