Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы
Шрифт:
– Это лучше действует, – сказал он. – Немцы дают их своим «летающим птеродактилям», когда они вылетают на бомбежку. Сразу успокаивает нервы!..
– Всего двадцать восемь пакетов взрывчатки, – сказала фрекен Арчер и раздавила на зубах ампулу. – Больше пронести не удалось. Провода подключены намертво. Ошибки быть не может.
– Совещание в восемь? – спросил Дельвик.
– Да, ровно в восемь. Будут присутствовать два личных секретаря Квислинга. Зейдлица я видела сегодня последний раз. Он пригласил меня на выставку зимних цветов.
– И Зейдлиц?
– Да. Тот самый. Он много пролил
Они уже выехали за черту города, когда где-то вдалеке громыхнул взрыв. Фрокнер остановил машину, все посмотрели назад. Над Осло, по краям черепичных крыш, отсвечивало желтое пламя. Здание гестапо, расколотое взрывом, горело потом два дня.
Так ответили норвежские патриоты на попытку оккупантов угнать в Германию гордость нации – корабль Фритьофа Нансена «Фрам»!..
Через несколько дней они сидели на молочной ферме вблизи шведской границы. Астри Арчер, раскрасневшаяся с мороза, пила густую простоквашу, Дельвик смазывал лыжи. Это были короткие гибкие лыжи, которыми пользовались горные проводники спасательных станций.
– Ну, – сказал Дельвик, – решайте. За этим лесом вам уже ничто не будет грозить. Поверьте, что в Осло вам нельзя оставаться.
– Нет, – ответила товарищ Улава.
– Тогда, – настаивал Дельвик, – я вам дам адрес одного засольщика с рыбного холодильника в Бергене. Он уже давно переправляет наших людей в Англию или в Россию…
– Нет, я останусь здесь. Мне хочется отыскать брата!
Она доела простоквашу, посмотрела в окно: мимо фермы, направляясь в сторону пограничных кордонов, гуськом проползли мотоциклы с солдатами.
– Вы не боитесь? – спросила она.
Дельвик рассеянно отозвался:
– О чем вы?
– Ну, вот… переходить границу именно здесь?
– Вы забываете об одной вещи, – Дельвик постучал о край стола протезом руки. – Мое спасение только в ногах. А за этим лесом гора сама несет лыжника в Швецию!
– Вы дождетесь сумерек?
– Нет, выйду пораньше…
– Там, – Арчер неопределенно махнула рукой, – появились в Финмаркене партизаны. Вы будете стараться их встретить?
– Попробую. Хотя… Знаете, – неожиданно произнес он, – вам надо уехать. Вставайте на лыжи, пойдем рядом. Вашего брата я видел недавно. Да, случайно. В Киркенесском порту…
– Почему же вы не сказали мне это сразу?
– Просто не хотел вас огорчать лишним напоминанием… Оскар был в одежде каторжника, но стоял на мостике угольной мотобаржи. И даже – вы сейчас удивитесь!.. – он отдавал команды. Очевидно, немцы используют его как опытного штурмана.
– Что ж, – помолчав, не сразу отозвалась женщина. – Вы принесли хорошую весть. Оскар выдержал три года каторги. Правда, осталось еще семь. Но… русские наступают быстро! Я его хочу видеть. Если я только пойму, что работать здесь мне уже невозможно, я тоже переберусь к вам в Финмаркен.
– Хорошо, фрекен. Меня вы найдете через пастора. А мне уже пора. Надо спешить. Свинья должна быть зарезана…
Вошел хозяин фермы – степенный пожилой крестьянин, женатый на русской женщине, которую он вывез из Петрограда еще до революции в России. Оккупация Норвегии совсем запутала старика: один из его сыновей сделался «пепперманом» и пошел
– Это безнравственно, – говорил старик, – разводиться с женой на старости лет. Что скажет король, когда он вернется?..
Ненависть к немцам, любовь к жене и уважение к королю, который сейчас находился в Лондоне, – все это вместе взятое заставило старика выбрать для себя единственно правильный путь: он стал помогать борцам Сопротивления.
– Сегодня, – сказал крестьянин, раздвигая груду молочных бидонов, – опять будет говорить король. Ему сейчас так же скверно, как и нам всем. Надо послушать старика…
Передачу из Лондона они поймали только на середине. Усталым голосом король говорил:
– Я благодарю всех, кто сражается сейчас, выполняя свой долг перед родиной. Пусть каждый норвежец почувствует рядом со своим плечом мужественное плечо своего друга – русского солдата, который идет к нам на помощь. Пусть же первый русский солдат, шагнувший на нашу священную землю, станет лучшим вашим гостем! И я прошу вас чтить память героев, которые отдали свою жизнь за нашу родину. Да защитит Господь нашу прекрасную страну!..
Король тяжело вздохнул, и на смену его речи вступила торжественная музыка норвежского гимна:
Мы любим этот край, его лугов простор,леса, граниты скал над пенящейся влагой.Как сладостен приют меж неприступных горсердцам людей, пылающих отвагой!..– Я хочу проститься под эту музыку, – сказал Дельвик.
Вскоре он уже летел на лыжах по длинному и ровному, как доска, горному спуску, окончание которого терялось где-то в морозной дымке. Стадо оленей паслось в отдалении около леска, обозначившись на белом горизонте группами серых точек. Со стороны немецких кордонов доносилась тихая игра на флейте.
Горный уклон быстро катил его в глубину пограничной долины, скорость бега стремительно возрастала. Из-под острых лыжных лезвий, срезанная на поворотах, тонкими пластами вылетала снежная пыль.
Шорох скольжения постепенно переходил в тонкий протяжный свист. Это был уже не бег, а полет, почти парение…
Первая очередь из автомата прошлась над самой головой. Забегая наперерез лыжнику, неслись под уклон две оленьи упряжки. «Заметили!» Дельвик пригнулся на корточки, чтобы уменьшить сопротивление воздуха. С левой стороны он увидел немецкого офицера на лыжах. Офицер что-то кричал ему, ловко выписывая на снегу гигантские зигзаги.
Пограничные столбы уже были невдалеке, и немцы усилили огонь. Дельвик не стал тратить время на увертывание от пуль, не стал петлять зайцем – он раскинул руки для равновесия и продолжал парить в стремительном спуске. Еще несколько очередей, мимо пронеслись пограничные знаки, и – хлоп! – он кубарем скатился под ноги весело хохотавших пограничников. Шведские солдаты уже давно наблюдали за этой погоней, и у них даже работал тотализатор.
– Вставай, парень, – сказал один из них, помогая Дельвику подняться. – Я выиграл на тебе четыре бутылки пива. Пойдем в пещеру и разопьем их вместе…