Оккупация
Шрифт:
— Двести метров неуязвимости к артиллерии! — присвистнул кто-то. — Да с таким колдовством давно можно было весь мир завоевать…
— Таких антипиротиков мало. По факту, моя сестра пятый уровень только из-за этого заклинания. Вся остальная ее магия не тянет и на тройку. Так или иначе — план не сработает.
— А если подгадать и провернуть все в тот момент, когда она спит? — предложил кто-то.
— Я сказал — всегда. Это значит — двадцать четыре часа в сутки. Альта пересотворяет заклинание каждые два часа, она даже спит по будильнику. В условиях войны со страной, которая славится артиллерией, это не
Я почесал макушку.
— То есть, в ста метрах от Альты не работает огнестрел?
— Именно это я только что и сказал…
— Тогда план сработает… если пойду я.
Я почувствовал, как Гордана в неописуемом ужасе вцепилась в мой рукав, зал затих, скорее даже замер: император с чашкой в руке, Альтинг — на полуслове и полужесте.
— Каким образом? — спросил, наконец, Дюранг.
— Если Альта Кэр-Фойтл мешает тротилу взорваться, надо либо убить ее, либо схватить и угрожать убить. Альтинг, магия твоей сестры будет действовать, если ее вырубить?
— Будет. Заклинание накладывается таким образом, что оно само подпитывается некоторое время вне зависимости, в сознании маг, вырублен или спит.
— А после ее смерти?
На его лице я увидел признаки борьбы, но он вскоре справился со своими эмоциями, лицо стало подчеркнуто-бесстрастным.
— Максимум минуту или две. Возможно, что и меньше, а возможно — ни секунды. Тут нельзя дать никаких гарантий. Остаточный магический эффект и его механизм работы не изучены даже нами.
— Ну вот и способ реализации.
— Есть только одна проблема. Никто не будет бояться вашей взрывчатки, потому что весь сухопутный личный состав, ну, кроме ауксилиариев, прекрасно осведомлен о способностях моей сестры, а ваши кулаки против сабель — против множества сабель — вряд ли будут так же эффективны, как против безоружных. Вас просто порубят.
Я улыбнулся в ответ.
«Тебя просто убьют или зарежут», сказал мне когда-то один токийский полицейский, сомневавшийся в эффективности моего стиля. Десять минут спустя меня высадили одного посреди бушующих беспорядков, а еще через час за обезвреженными бунтарями приехало шесть грузовиков. Мое прозвище — «подразделение подавления беспорядков из одного человека» — я носил не зря.
— Ну положим, я тоже не с пустыми руками пойду, — возразил я Альтингу.
— И что? Вы мастер пустыми руками драться, а вот что до фехтования… Напоминаю, что это единственный вид спорта в Свартальвсхейме, я занимался больше десяти лет, а на базе есть фехтовальщики не хуже меня. Один из телохранителей Альты — так точно получше…
— А ты, значит, хороший фехтовальщик?
— Считаю себя таковым.
— Давай проверим.
Тут опомнилась Гордана.
— Ну это же просто бред! — чуть не плача, сказала она, не отпуская мой рукав. — Самоубийство, притом бессмысленное!
— Один раз ты меня уже похоронила, — улыбнулся я.
— Ты не должен делать это еще раз!
Я вздохнул.
— Я
Гордана вцепилась в мою руку сильнее, сдерживая слезы из последних сил, но больше ничего не сказала, понимая, что отговорить меня не удастся.
Император распорядился отодвинуть стол в угол, вскоре принесли и две тренировочные сабли.
Мы с Альтингом встали друг напротив друга, почти синхронно крутанули оружие в руке для пробы, затем он стремительно атаковал и через две секунды получил удар по ключице плашмя.
— Ничего себе… — сказал кто-то.
Альтинга такой поворот практически не обескуражил.
— Моя ошибка, — признал он, — я вас недооценил, не стоило начинать спустя рукава. Ладно, теперь я буду фехтовать в полную силу.
Еще через несколько секунд его сабля улетела в угол, а сам Альтинг оказался на полу, получив локтем сбоку в голову.
Я ничего не стал говорить о том, что у свартальвов странные понятия о хорошем фехтовании. У Альтинга уровень, в принципе, неплох, я бы дал ему девятый кю или даже первый дан с натяжкой. В мире, который попросту проскочил исторический этап армий, сражающихся в ближнем бою, и не смог выработать сильные школы ближнего боя, он вполне может считаться сильным фехтовальщиком. Но по меркам моего прежнего мира, где люди оттачивали техники боя на мечах более полутора тысяч лет, Альтинг очень так себе.
— Это невозможно, — сказал он, принимая сидячее положение.
— Помнишь, чему я тебя учил? Никогда не говори «невозможно».
14
Рано утром я попрощался с Горданой, и это был самый трудный этап моего плана. Мы толком ничего друг другу не сказали: я не находил слов, она была не в состоянии говорить, все, что нам оставалось — это обняться.
Быть воином — значит жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть. В этой древней поговорке уместилось не все, но как минимум значительная часть японского отношения к смерти. Я ее и раньше не боялся, а после того, как разок умер — и подавно. Смерть — не конец… Только поди объясни это Гордане.
Но даже самые трудные трудности когда-нибудь заканчиваются. Аквилонские танки рвутся к столице, медлить больше нельзя: при всей моей, да и не только моей, нелюбви к аквилонцам, их танковый корпус — тот фактор, который может спутать карты свартальвам. План штаба прост: не дать темным уничтожить танки, выиграть тем самым время и заставить их план буксовать. А там станет видно, что на этом можно выгадать.
С моей колокольни все куда проще. Уже к вечеру я буду в Гиате, затем пара «финтов ушами» — и если все пройдет по плану, то я попаду на базу свартальвов, и дальше уже все совсем-совсем просто. Нет, я не обманываю себя, легкой прогулки не будет, меня ждут враги куда сильнее каких-то бунтовщиков. Но вместе с тем — все просто. Вот я, вот враги. А кто в итоге добьется своего — выяснится самым простым способом: в бою.