Окликни меня среди теней. Книга 1
Шрифт:
«ЛОН!» – голос «Сивиллы» вырвал из глубокого сна.
– Что такое? – сонно пробормотал он.
«Первое. Кводрион установил контакт с Руматой. О деталях тебе не велено говорить… Второе. Круг источников информации у Кводриона чрезвычайно расширился. Вам следует ожидать нападения через двенадцать минут. Вставай и приготовьтесь стрелять! Вам не выдержать атаки, но я буду руководить по ходу. Открывайте огонь, едва очертания в мареве станут приобретать четкость. На полную мощность!»
– В каком мареве?
«ВСТАВАЙ!»
Хельга
– В чем дело, милый?
– Вставай, одевайся, излучатель на полную мощность. Нападение будет через двенадцать… нет, уже одиннадцать минут. Сивилла сказала открывать огонь, едва очертания в каком-то мареве начнут обретать четкость. Похоже, это опять Кводрион.
Хельга поспешно одевалась, и так же торопливо одевался Метельский. Хельга схватила излучатель и сдвинула регулятор до упора. Покачала головой:
– Такое допустимо только на открытом месте. Но похоже, оно здесь скоро будет.
Они стали друг возле друга, направив излучатели на металлическую «дверь».
– Скальды сказали бы выспренно, – пробормотала Хельга, – что они стояли плечом к плечу…
Внезапно круг стал затуманиваться.
– Внимание! – крикнул Метельский.
Вместо «двери» уже какое-то марево, оттуда пышет жаром, и угловатые тени начинают обрисовываться в нем.
– Огонь!
Две голубые молнии – не такие мощные, как с того глайдера, но тоже ослепительные – с шипением ударили в марево. Шипение перешло в грохот, остро запахло озоном. По камню пробежали багровые трещины, верх проема стал расседаться, а потолка падать камни. Жар сделался почти нестерпимым.
«Едва станет возможно, входите в проем. Стреляйте, не раздумывая. Там приостановитесь, Кводриону надо сориентироваться».
– Входим, там задержимся. Приготовься стрелять!
Метельский сунулся в тлеющий по краям проход (теперь это была безобразная дыра), отпрянул от жара, а потом закричал и ринулся вперед. Кожа на лице наверное пошла волдырями, а ресницы сгорели. Хельга, тоже с криком, последовала
Стрелять оказалось не в кого – вокруг темнота и, кажется, никого. По инерции пробежали еще несколько шагов, и жар внезапно сменился жутким холодом. Темно, хоть глаз выколи.
ГДЕ ОНИ?..
Тина. Уральская автономия
Ужин был праздничный, только на душе легче не стало. Их было двенадцать, отобранных в первую партию. Почему-то всегда отбирали двенадцать. Тина ковырялась в своей порции торта, поглядывая на других девчонок: все сидели как пришибленные. У двери стояла надзирательница – лицо, как обычно, каменное.
– Всё, заканчиваем! – громко сказала она.
Все сложили ладошки и привычно пробормотали благодарение Мадосу. Тина встала и направилась к двери, а оттуда привычными коридорами в свою комнату. Одну ее поселили совсем недавно, и без соседок было скучновато. Но сегодня еще и страшно.
В комнате стояла широкая кровать, не то что их узкие койки, и Тина опять содрогнулась. Следом
– Сегодня личного времени не будет, – сказала она. – Раздевайся, надевай ночную рубашку и ложись. Свет я выключу, сама не пытайся включить его.
Она подождала, пока Тина раздевается и надевает ночную рубашку. Красивая, с кружевной каймой внизу.
– Ложись. И относись ко всему спокойно, все равно надо начинать.
Она поднесла личную карточку к панели у двери – свет погас, а чуть погодя закрылась дверь. Всё, теперь не выйти.
Полная темнота.
Она лежала, и зябкая дрожь, начиная с живота, распространилась по всему телу. Скорее бы кончился этот ужас!
Наконец дверь открылась. Сначала ни звука, а потом зашуршало – кто-то раздевался. Стало слышно чье-то дыхание, затем на лицо дохнуло коньячным запахом. Откинули одеяло, матрас прогнулся под новой тяжестью, а следом по ее телу стала шарить чужая рука. Вот и пришла ночь, которую ОНИ долго ждали, а она с другими девочками боялась. Она испуганно отвернулась, скорчилась, обхватила грудь руками. Рука приостановилась и послышался мужской голос:
– Ну, будь хорошей девочкой, ляг на спину. Пора узнать, как у взрослых это бывает. Прививку тебе сделали, так что все обойдется без последствий. И не дрожи, тебе будет приятно.
Голос знакомый, да и как может быть иначе – мужской персонал приюта первым испробует лакомые кусочки. Она не отозвалась, и тогда ее грубо схватили за плечи и развернули. Навалилась тяжесть – она еле могла дышать, – а чужие пальцы скользнули по бедру и забрались под ночную рубашку.
Надзирательница говорила быть терпеливой и покладистой, относиться к этому как простому завершению воспитательного процесса. «Все равно надо начинать, и лучше, если это будет опытный мужчина. Когда переведут в совместный интернат, там будут неопытные парни».
ОНА НЕ МОЖЕТ!
Но она беспомощна, не получается скинуть тяжелого мужчину, а ей уже грубо раздвигают колени. От вспышки ярости перехватило дыхание. Только руки оставались свободными, и она вонзила ногти в спину навалившегося мужчины. Один сразу сломался, но она драла ими с неистовой силой. Пальцы вмиг стали скользкими от крови, а мужчина завопил и скатился с нее.
– Свет!
Вспыхнул свет… Да это директор! Раньше она не видела выпирающего живота и волосатой груди, но лицо хорошо знакомо. Сейчас глаза, обычно снисходительные, побелели от бешенства, по бокам стекают струйки крови. Он широко размахнулся.
Темнота…
Парк был заброшен. Если верить облупленной фреске в спортзале, когда-то по дорожкам ходили юноши и девушки в легких одеждах, купались в бассейне, ухаживали за цветами. Теперь клумбы заросли пыреем, и только кое-где проглядывали яркие пятна многолетников.
Она присела на краю бассейна, обхватив коленки руками. Большую его часть покрывала зеленая ряска, и только вблизи вода была чистой, хотя и мутноватой.
– Тина! – послышался негромкий зов из зарослей.