Окно напротив
Шрифт:
Глупо было скрывать даже от себя самой, что маршрут прогулки был проложен еще вчера вечером так, чтобы ей удалось сегодня пройти, как бы невзначай, мимо этой витрины. Там, внутри, за стеллажами с книгами было тепло, и уже собралось много народа. Об этой презентации она узнала накануне из ленты новостей, когда искала в интернете информацию об интересующем ее мужчине.
Марьяна остановилась и прижалась к стеклу. На нем от ее дыхания тут же расползлись ледяные узоры. Внутри собралась целая толпа. Пожалуй, слишком много людей, чтобы он мог ее заметить. Раз так, то стоило войти внутрь. Хотя бы для того, чтобы
Она убрала пакет с красками и кистями в сумку, спрятала нос в воротник пальто и дернула на себя ручку двери. О ее появлении тут же оповестили китайские колокольчики, висевшие над дверью. Девушка посильнее вжала голову в плечи, но, хвала небесам, в общем шуме ее приход остался незамеченным.
Она прошла, стряхнула снег с пальто и прислонилась к стойке с книгами в самом углу. В помещении магазина, насквозь пропитанном запахом свежей типографской краской, вдруг воцарилась тишина. Все замерли, и Марьяна тоже перестала дышать. Приятный мужской голос откуда-то из центра толпы начинал какое-то монотонное повествование. Очевидно, зачитывал отрывок из книги. Она вытянула шею, пытаясь выхватить взглядом рассказчика из толпы.
Несколько человек сидели на расставленных вокруг стульях, остальные стояли за их спинами и слушали крепкого мужчину, восседавшего прямо на столе. Здесь были люди совершенно разных возрастов и рода занятий: и молоденькие мальчишки, и взрослые дядьки, юные девушки и женщины постарше. И все они молчали. Больше не слышно было перешептываний и посторонних звуков, оставались лишь этот голос и шелест страниц.
Марьяна сделала шаг вперед, протиснулась сквозь толпу и замерла, опасаясь встретиться с ним взглядом. Но он бы и не заметил ее. В руках мужчины была книга, он увлеченно зачитывал очередной абзац, стараясь своей интонацией передать весь смысл и все оттенки чувств, заложенного в ней автором.
Девушка не слышала, что он говорил. Она следила за движениями его пальцев, перебегающих от строчки к строчке, за дрожанием губ и легкой полуулыбкой, время от времени озаряющей его лицо. Мужчина читал не торопясь, вдумчиво, то и дело, меняя позу или почесывая густую бороду. Он немного нервничал, это было заметно, и даже подкупало.
Она хотела было отступить назад, но толпа уже плотно сомкнулась, не оставляя ни единого шанса уйти незамеченной. Ей приходилось стоять в окружении десятков других молчаливых слушателей и наблюдать, как медленно катится капелька пота по его виску. Сейчас он казался ей таким открытым, таким простым и настоящим, что сомнения по поводу его виновности в убийствах девушек сами отошли на второй план.
Ну, не такая уж она и дура, чтобы прийти на встречу к опасному злодею? Нет ведь. Или дура? Пожалуй, да. Зато бесстрашная.
Да и место здесь людное, опасаться нечего. Вряд ли он станет накидываться на нее прямо посреди бела дня в окружении такого количества своих поклонников. Но больше всего ее беспокоило не это, а зарождавшийся в глубине души интерес к личности этого мужчины. Ведь надо было признать, она сама начала искать о нем информацию в Интернете, узнала о презентации книги и проложила весь свой маршрут таким образом, чтобы оказаться здесь в этот час.
Мужчина прокашлялся, выдохнул и произнес:
– Медленно и ласково. Так можно любить. Или убить. Даже если это любовь.
Он
Он молчал, просто смотрел на пришедших и ждал их реакции. Ответом ему была лишь тишина. Гнетущая, тяжелая, пронзительная. Просто вакуум, ни единого звука. Кто-то шумно сглотнул, потом кашлянул. И опять тишина. Он вдохнул полной грудью, боясь, кажется, выдыхать, и обреченно склонил голову. Секунда, и зал вдруг разразился громкими аплодисментами.
Люди начали вскакивать со своих мест.
Марьяна облегченно выдохнула и тоже принялась хлопать в ладоши. Она сама удивлялась тому, насколько невольно сопереживала ему. Оттого приятнее и радостнее было лицезреть момент его триумфа, быть к этому причастной.
Писатель кивнул несколько раз в знак благодарности и тихо сказал что-то, но его слова тут же затерялись в потоке оваций. Люди хватали свои экземпляры книг и бежали вперед, чтобы успеть занять очередь за автографом. Девушка смотрела на его счастливое, покрытое румянцем лицо и сомневалась: стоит ли ей уйти, пока не поздно, или остаться и поговорить.
Она взяла с полочки книжку, повертела в руках.
«Камышев». Марьяна провела подушечками пальцев по выпуклым буковкам на переплете и улыбнулась сама себе. «Павел Юрьевич».
Пробежалась ладонью по рисунку на обложке. Страшный апокалиптический сюжет с миром, погребенным под пылью и осколками прошлой жизни: развалины, мусор, мужик с автоматом и странное зверье рядом. Эти противоречия между внешностью Камышева, его поведением и содержанием книг только еще больше притягивали девушку. Она подняла глаза, наблюдая, как он, искренне улыбаясь и болтая с каждым из поклонников, оставляет ручкой свои подписи и пожелания на разворотах книг. Мужчина успевал перекинуться с ними парой слов, поздороваться за руку и с некоторыми даже сфотографироваться.
Марьяна подошла к кассе, расплатилась за книгу и направилась к выходу.
– Павел Юрич, доброго дня, - женщина протянула ему свой экземпляр книги.
Камышев поднял на нее глаза. Безвкусно одетая, ничем не примечательная мадам с серым лицом в старушечьем линялом костюме.
– Кому подписать? – дежурно улыбаясь, спросил он.
– Марии. – Женщина скосила глаза, ухмыляясь. – Марии Федоровне.
– Хорошо, - весело пропел Павел, замахиваясь ручкой над белым листом.
– Павел Юрич.
– Да? – Он оторвался от книги и посмотрел на нее.
Женщина явно обдумывала, решаясь сказать что-то важное.
– Вы знаете, мне вот что непонятно. Я читала столько положительных отзывов на ваш роман, даже чересчур много. А по факту – читается трудно, у вас очень тяжелый слог. Многое было непонятно, и временами терялся интерес к чтению. Далековато вам, наверное, до Пелевина. И Роем не бывать. Вы уж простите, но не зашло мне.