Окно в Париж для двоих
Шрифт:
— А он у нее все еще есть?! — Варька от неожиданности даже икнула. — Во дает, а! Вот это стервозина! Весь город перетрахала, а муж все равно при ней! Молодец, что сказать! Звони, Дашка! Мы не за чужое, мы за свое добро радеем, звони!
Даша нехотя перевернула еще одну страницу в своей записной книжке. Там, слева, в самом верху, у нее был записан домашний адрес и телефон Татьяны. И ее следом за Варькой тоже чуть не одолела икота, когда из ровных букв, выписанных Лешкой, сложилось название улицы.
Улица Столичная, двадцать восемь! На
— Алло, слушаю вас. — Мужской голос произнес все это с мягкой вкрадчивостью и тут же замолчал.
— Алло, добрый вечер, — пробормотала, растерявшись, Даша.
К телефону, по всей видимости, подошел как раз муж Татьяны. Интересно, кого она хотела услышать?
— Добрый, — все с той же вкрадчивостью поприветствовал он ее. — Что вы хотели? И с кем имею честь говорить?
— Я? Я… Я это… — запуталась она, заранее не продумав возможный вариант ответа. — Я хорошая знакомая Татьяны. Ее можно к телефону?
— Танюшу? Конечно, можно, — обрадовался вдруг он, перестав казаться настороженным, и даже с хохотком каким-то позвал: — Милая, подойдешь, здесь тебя какая-то девушка требует. Что говорит? Говорит, что твоя очень хорошая знакомая.
Откуда-то издалека Татьяна тут же разразилась гневливым речитативом про то, что всех своих хороших знакомых она в гробу видала в белых тапках, и что у нее законное время отдыха, и что она запросто может послать всех куда подальше. А если это звонит та самая стерва, что требует назад свои бабки, то пускай катится ко всем чертям. Квартира будет предоставлена в срок на законных основаниях, и все такое…
— Вы все слышали? — вежливо спросил Дашу законный супруг скандалистки.
— Да.
— Еще какие-то вопросы?
— Не вопросы, нет. Просто скажите Татьяне, что звонит Даша… — Она немного помялась, не зная, обозначать ей свое родство с Лешкой или нет, кто знает, какие фотографии хранит Татьяна в своем семейном архиве. Потом все же решилась. — Звонит Даша, сестра Алексея. Пригласите ее, пожалуйста!
Было слышно, как он что-то вполголоса втолковывает громогласной своей супруге. Потом пауза, и через мгновение:
— Да! Дашка, правда, что ли, ты звонишь?! — рявкнула Татьяна прямо ей в ухо.
— Я. — И Даша даже кивнула для наглядности, будто бы та могла сейчас ее видеть.
— И чего тебе надо? — Вежливой Татьяна быть не хотела и не могла ни для кого. — Чего звонишь, тем более мне домой?!
— Тань, Лешка не ночевал дома, — жалобно, почти пискляво, пробормотала она, пытаясь надавить на жалость, хотя жалости в той было, что в анаконде. — Варька пришла, плачет, волнуется. Не знаем, что думать…
— Да ладно! — перебила Татьяна ее тут же и заржала в полный голос: — Не знаете вы! Потому и звоните, что думаете, будто он ко мне
Возразить было трудно. Проницательности в той было ровно столько же, сколько наглости, похотливости и бесстыдства.
— Только нету его у меня, девочки. Нету и быть не может, — проговорила она, не дождавшись ответа на свой вопрос. — Самой очень хотелось бы его увидеть, паскудника. А он на работу не явился сегодня, а должен был, мать его! Вопрос важный корячится, а его нет! Как это понять, мать его?!
— Какой вопрос? — Даша тут же помертвела, моментально все вспомнив.
Будто щелкнуло что-то в больной голове, подпитавшись хриплоголосой грубостью Татьяны. Щелкнуло, вспомнилось и тут же встало на свои места.
Лешка говорил что-то про обманутого клиента, который, не удовлетворившись сроками то ли сдачи объекта, то ли закладки фундамента, затребовал вдруг свои деньги обратно. Деньги были огромными, клиент был серьезным, оттого так и волновала ситуация Лешку.
Дашу она тоже поначалу взволновала. Ведь ей было известно, что Татьяна даже в собственный сортир ходила, взяв кредит. Налички в ее кошельке иногда не хватало на буханку хлеба. Все у нее было вложено, перезаложено, крутилось, преумножалось и снова вкладывалось. Бывало, что и прогорало.
Так вот Даша именно из-за этого разъяренного вкладчика и переполошилась, но потом Лешка очень умело съехал с опасной темы…
— Какой вопрос, Тань?! Что за вопрос?! — пристала она, хотя Танька то ли нарочито, то ли взаправду принялась громко зевать в трубку. — Это же может быть очень важным и…
— Еще бы это было неважно! — заорала вдруг она. — Если он решил срубить с меня денег подобным способом, я его сама найду и на куски порублю! Так ему и передай, если объявится! Пойму, конечно, если запил или загулял с кем. Это ладно, днем раньше, днем позже, но если решил меня кинуть, удавлю без суда и следствия!
Вот оно! Она так и думала, что этот бизнес добром для брата не закончится. Что-то случилось, Даша теперь была в этом абсолютно твердо уверена. Неспроста так беснуется Татьяна. Не просто так примчалась к ней Варька. И не на пустом месте произрастают все ее страхи, которые вдруг вернулись и принялись душить и выворачивать все изнутри наизнанку.
— Короче, я устала, — провозгласила царица «Голиафа» и снова шумно зевнула Даше в самое ухо. — Завтра поговорим, если не объявится. Но учти, если не объявится, то…
— То что?
— Тогда нам всем труба, поняла?
— Кому — всем? — не поняла ее Даша и опасливо покосилась на Варьку, та подслушивала с таким напряженным вниманием, что у нее заострился кончик курносого носа, который обычно смотрел вверх почти поросячьим пятачком.
— Ну не тебе, это уж точно! Мне писец настанет! Фирме моей, да и вообще… Ладно, пока. Давай до утра отложим всю эту байду. Приезжай утром на фирму, там и повидаемся. Лешка, может, к тому времени пропьется…