Окно ЗАМа

Zheltova Irina

Пока еще живой

З.А.М.»

Сгреб пакет и револьвер и еще долго стоял посреди комнаты, не сводя взгляда с плаката, будто запоминая эти лица, прощаясь с ними или, наоборот – надеясь увидеться? Нет, надо уйти куда-нибудь, где меня не достанут эти взгляды – напряженный – Пола и расслабленный – Джона. Где я смогу остаться совершенно один.

Выхожу в коридор, кладу записку на комод у зеркала, расправляю в руках пакет, готовясь надеть его на голову. Может, для верности еще и скотчем шею обмотать? Чтобы кровь за ворот не стекла… Так, сперва надо сесть, надеть пакет, затем лечь, взвести курок… Не знаю, зачем я подошел к этому зеркалу, не хотел ведь этого делать ни при каких обстоятельствах. Даже завесил его поначалу. Но из-под простыни неизменно выглядывала простая деревянная рама, ошкуренная и покрытая всего одним тонким слоем лака… И я сдернул простыню, отметив про себя, что

лежать на ней будет все же удобнее, чем на холодном голом полу. Словно покойнику есть какая-то разница. Усмехнулся. И взгляд непроизвольно упал на отражение. Я стиснул зубы, но отвести глаз уже было не в моих силах. Черт побери, я должен был это предвидеть. Значит, придется делать все как и обычно – грязно и негигиенично, но иного выбора нет. Дрожащей рукой я поднес к виску пистолет, по-прежнему не отрывая взгляда от своего отражения и по привычке чуть отставив назад левую ногу. Из зеркала на меня смотрело бледное осунувшееся лицо человека, которого я перестал узнавать. А из-за плеча моего со стены комнаты все так же злорадно поглядывали Джон с Полом. Как я мог забыть закрыть дверь! Я в последний раз посмотрел в глаза им обоим, коснулся зеркала подушечками пальцев, непроизвольно опираясь на него, затем кивнул собственному отражению, зажмурился и прижал дуло к виску, взводя курок.

Глава 1

Катя открыла глаза и несколько секунд отчаянно моргала, пытаясь избавиться от слепящих пятен в отражении. Поправила волосы и растянула губы в улыбке. В школе ее звали кроликом – не дразнили, просто кто-то как-то раз так неуклюже и по-доброму охарактеризовал ее неправильный прикус, да кличка взяла и прицепилась. Ее называли так с теплом и нежностью, почти даже с любовью. Наверное, лет сто назад это звучало бы язвительно и походило на издевательство, но только не сейчас.

Катя тряхнула копной – ах, впрочем, если бы то была копна! так, жидкая копнушка – светлых волос, расчесала пальцами челку и еще немного покрутилась у зеркала, осматривая себя в новом платье со всех сторон. Нет, она все-таки не ошиблась с выбором, платье было отменным – темно-синим в мелкий красный цветочек, а подол так задорно вертелся в такт ее движениям, что Катя зажмурилась от удовольствия. Она определенно не прогадала. Взгляд ее снова ослепили упавшие на зеркало солнечные лучи, и Катя схватила лежавшую тут же на комоде сумочку и наклонилась, чтобы обуться: пора было заглянуть в распределительный центр и пополнить запасы. Она всегда ходила туда сама, предпочитая не пользоваться услугами службы доставки, и лишь изредка, когда товаров набиралось слишком много после длительного перерыва, могла вызвать аэротакси. Сама она водить так и не научилась, да и не хотела этого – с детства не дружила с техникой, обучившись лишь самым элементарным взаимодействиям. Впрочем, за руль сейчас садились только отъявленные любители самого процесса нажатия на педали и контроля за движением. И Катя к их числу отнести себя никак не могла, хотя в остальном, впрочем, любила покопошиться в деталях и регулярно пополняла запасы бисера, даром что бижутерией ручной работы был завален весь ее дом, а также дома ближайших друзей. Вот и сейчас под новое платье прямо просились крупные красные бусы на широкой ленте. Сама лента у нее еще оставалась, а вот бусины были слишком мелкие, надо бы прогуляться по центру и выбрать что-то покрупнее. В крайнем случае заказать доставку из столицы, если в местном центре их не найдется.

Она провела пальцем по зеркалу, словно бы перечеркивая собственное отражение, и на гладкой поверхности возник вдруг полупрозрачный экран с изображением карты. Сквозь него все еще проглядывало румяное улыбающееся лицо Кати. Она легонько нажала пальцем по надписи «распределительный центр», на экране на пару секунд вспыхнули слова «загрузка каталога», и тут же пополз вниз бесконечный алфавитный список продукции. Поиск выдал ей бусы всех цветов и размеров. Она еще немного постояла, прикидывая диаметр, решилась, наконец, снова нажала пальцем на экран, и он сразу же погас. Теперь это было только зеркало и ничего более. Катя взяла с комода сумочку, нацепила ярко-красные босоножки и распахнула дверь.

Лето пришло совсем недавно, и она, по сути, впервые надевала открытую обувь, не опасаясь замерзнуть. Постояла немного на крыльце, ощущая, как ветер обдувает ее розовеющие щеки, и сбежала по ступенькам, прогулочным шагом направляясь к распредцентру. В их области он появился не так давно, всего несколько лет назад, до этого неизбежно приходилось заказывать доставку из соседнего региона. В целом разницы не ощущалось, вероятно, просто сам процесс распределения стал налажен значительно лучше, а оттого появилась возможность отправлять приличные партии товара на места и обходиться, таким образом, без чудовищного размера складов по некоторым отведенным специально для этих целей областям. Да и куда приятнее было самой доцокать каблучками по самому обычному асфальту, который не стали убирать после появления

мобильных дорожек, до центра, самой прогуляться по этажам, самой повертеть в руках те самые бусины, прикидывая их гладкость и вес, посомневаться, выбирая, и, наконец, положить в бумажный пакет целую горсть. Многие из Катиных подруг не выходили из дома, делая все заказы дистанционно. Им вполне хватало голографической модели товара вкупе с подробным описанием его характеристик. Но и любителей пощупать и понюхать с годами не убавлялось, а потому распределительные центры пользовались такой же бешеной популярностью, как когда-то – торговые. Да и по виду они вряд ли чем отличались от своих коммерческих предшественников: внушительные многоэтажные здания, поделенные на тематические сектора: на первом этаже неизменно располагались продукты, выше – бытовая химия и косметика, еще выше – одежда, обувь. И так вплоть до двадцатого этажа с бытовой техникой и электроникой. Впрочем, когда-то, лет эдак сто назад, торговых центров столь широкого профиля попросту не существовало, и люди вынуждены были колесить по городу, заглядывая то в один, то в другой магазин в поисках подходящей вещи. Катя готова была биться об заклад, что и выбор тогда отличался скудностью: что толку в десяти магазинах, если в каждом из них продавалось одно и то же лишь с небольшой разницей в цене? Сейчас о таких проблемах давно забыли, и, лишь перелистывая учебники по истории, школьники недоуменно качали головами.

Продукты Катя всегда брала в самую последнюю очередь, когда брюхо аэротакси уже было под завязку набито прочими приятными и полезными мелочами и нетерпеливо жужжало у выхода. Роботы отправляли выбранный товар по мобильной ленте центра, где у одного из выходов их встречали другие роботы, загружавшие закрепленный за Катей транспорт. И каких она только бусин тогда не выбрала! Распределительный центр никогда не страдал от дефицита продукции, но в тот день витрины просто ломились, и Катя, практически не глядя, набивала бумажный пакет разноцветными шариками. Потом с некоторым сожалением все же рассталась с ним, передав сверток роботу, а сама отправилась за обновками в магазин одежды. Правда, здесь она задержалась совсем ненадолго: выбрала пару новых туфель да солнечные очки. Необходимо было поберечь место для продуктов, на этот раз она заказала самую крошечную машину во всем аэротаксопарке. Впрочем, сама она всегда могла дойти домой пешком.

Готовить Катя не любила, а потому брала в центре всегда только полуфабрикаты и уже подумывала перейти на готовую еду, требовавшую исключительно разогрева. Внутренний консерватор еще боролся в ней за право подержать в руках сковородку, но постепенно начинал сдавать позиции форменной ленивице, гордо именующей себя прогрессивным журналистом, у которого нет ни минуты на то, чтобы чистить, резать и варить. Хотя при этом на то же самое рукоделие сильному и независимому журналисту хватало всегда и времени, и желания, и даже терпения. Покидав в пакеты свой традиционный набор продуктов, Катя передала бумажные свертки роботу и отправилась вслед за ним к выходу, где уже приветственно жужжало ожидавшее ее аэротакси. Катя прикинула, что ютиться в малюсенком салоне ей не хочется, а потому махнула рукой, отправляя машину по заранее заказанному адресу, а сама медленно побрела назад, ощущая, как тяжесть постепенно сковывает ее гудевшие голени. На этот раз она уже не стала привередничать и ступила с асфальта на мобильную дорожку, облокотилась о мягкие силиконовые перила и свободной рукой принялась массировать икры.

В этот самым момент и раздался телефонный звонок. Катя вздохнула, щелкнула пальцами возле правого уха и устало протянула:

– Слушаю.

– Успенская Екатерина Валерьевна? – раздался в ухе сухой и вежливый мужской голос.

– Она самая.

– С вами говорит нотариус Меркулова Захара Александровича, ныне покойного. У меня имеется к вам сообщение исключительно конфиденциального характера. Будет ли у вас возможность подъехать ко мне в офис на этой неделе, чтобы обсудить детали?

Меркулов… – звякнуло в Катином мозгу. Фамилия казалась неуловимо знакомой, но не до такой степени, чтобы память сразу же радостно отозвалась сигналами узнавания. Что-то где-то когда-то уже мелькало в сознании, связанное с этой фамилией, но было это явно давно и не настолько навязчиво, чтобы прочно отложиться и в нужный момент среагировать.

– Извините, а кто это? – после недолгого молчания сдалась, наконец, Катя. – Я должна его знать?

– Вообще-то да, – в голосе нотариуса сквозило легкое изумление. – Разве вам ни о чем не говорит эта фамилия?

– Ну хорошо, – Кате показалось откровенно неудобным продолжать выпячивать собственное невежество, тем более что фамилия и вправду казалась знакомой, обидно будет по завершении разговора вспомнить, кто это такой, и хлопнуть с досады себя по бестолковому лбу.

Можно было, конечно, прямо сейчас справиться во всемирной паутине, но Катя продолжала растирать ноющие икры, и именно это в тот момент казалось ей куда более важным, чем какой-то там Меркулов.

– Ну ладно, только какое я ко всему этому имею отношение?