Око далекого мира
Шрифт:
Леонид сидел под зонтичной пальмой, у самого фальшборта, и неохотно ел.
Безучастно смотрел он на уснувший под лучами солнца Великий океан, в котором отражалось чудесное лазурное небо, слушал шелест листьев над головой, ловил тихий говор людей и обрывки музыки, – и ему хотелось умереть, раствориться в безбрежной водной пустыне, потому что он считал себя недостойным Светлого Мира, в котором жил. Из просторов мироздания в этот мир вторглось явление, не поддающееся контролю разума. Он самонадеянно сразился с ним – и нанес людям вред. По его вине погиб Теранги, один из самых
На морском вокзале Таиохаэ его встретил Камилл. Ученый опять ничего не сказал о случае под Лахором, и Леонид был ему благодарен за это. Пока они ехали к зданию Всепланетного Зеркала, Камилл рассказал, что наблюдения и исследования идут полным ходом, а нанесенный на карту маршрут движения миража позволяет уже сейчас в какой-то мере предугадывать пункты, где его можно ожидать.
– Мне казалось, что аппарат придет сюда за потерянной чашей, – сказал Камилл.
– Но теперь я в этом не уверен… После Сингапура он не появляется второй день, – добавил Камилл с беспокойством.
…Леонид и Камилл не отходили от Всепланетного Зеркала, как назывался громадный телеаппарат, соединенный с электронным мозгом. Прошел день, другой, третий… Мираж словно в воду канул. Леонид потерял всякую надежду.
– Ушел в космос!… Не вернется… – повторял он, не находя себе места.
– Что же делать?..
Камилл оставался непроницаемо спокойным. Целыми днями он переговаривался с сотнями людей, скрупулезно анализировал добытые факты и показания приборов, колдовал над многоэтажными формулами, намечая план захвата миража.
Наконец световой столб появился в Австралии, на территории Базальтового Комбината, потом перебросился в Южную Атлантику, где были сосредоточены подводные предприятия землян. Путь миража по земной поверхности был хотя и причудлив, но отражал неизменный интерес его создателей к техническим объектам человеческой цивилизации. Больше часа мираж передавал в космос информацию об освоении Антарктиды, долго колесил по Евразии и Северной Америке. Камилл непрерывно руководил по радио действиями многочисленных отрядов, стороживших на всех материках появление светового феномена, и в короткий срок собрал массу ценной научной информации. Он уже почти наверняка знал, как действовать. Однажды Камилл созвал у Всепланетного Зеркала всю группу исследователей, с которыми работал, и сообщил:
– Теперь начинаем подготовку к захвату аппарата…
Если я что-нибудь понимаю в его назначении, он обязательно придет сюда!
– Острие карандаша начертило овал, закрывающий большую часть амазонских джунглей. – Это ли не приманка?.. Громадное скопление роботов, землеройных механизмов… Гидротехнические колоссы…
В Амазонии второе десятилетие проводились работы но осушению и расчистке девственного тропического леса. Сотни тысяч роботов и лесных танков неустанно прорубали просеки, выкорчевывали подлесок; другие машины осушали болота, прокладывали шоссе и электромагнитные
Камилл передал за океан распоряжение организовать вокруг сооружений Амазонии бессменное дежурство гравипланов и вертолетов, стянул туда сотни мощных генераторов Ф-лучей. В основу его плана захвата был положен замысел Леонида: как только появится мираж, гравипланы окружат его и набросят на большой район сверхпрочную сеть из нейтрида. Потом, стягивая ее к одной точке, поймают «гриб».
– Близок конец, – сообщил на другой день Камилл, встретив Леонида. – Из Амазонии радируют, что для поимки все готово.
– Теперь или никогда, – обронил Леонид, и в его словах Камиллу почудилась недоговоренность. Тень напряженного ожидания лежала на лице Леонида, словно он принял наконец давно обдуманное решение.
И только сейчас Леонид решился навестить Уну: прошла неделя с тех пор, как он прибыл на Нукухиву…. Леонид медленно брел вдоль берега океана, по аллее, ведущей к
Океанологической Базе, где работала Уна. Наступил вечер, и первые звезды зажглись на темно-синем небосклоне. Неожиданно из-за ближайшего хлебного дерева вышла Уна. Леонид не заметил ее, погруженный в свои мысли – Леонид!…
Он вздрогнул и остановился, почти с испугом глядя на приближавшуюся девушку.
Уна была так же прекрасна, как в те дни, когда они познали счастье любви. Годы прибавили ей лишь больше женственности, мягкого обаяния. Чуть строже стало лицо, глубже и проницательнее взгляд.
В ее пышных волосах белела гирлянда цветов, от которых исходил легкий, дурманящий аромат. На сгибе локтя висела изящная корзинка, сплетенная из пальмовых ветвей. Корзинка была наполнена отборными бананами в глянцевитой кожуре, спелыми красными гуавами с бордовой мякотью, просвечивающей сквозь прозрачную кожицу, румяными круглыми апельсинами. Сверху красовалась дыня
– Это тебе. – Она протянула ему корзинку.
Леонид машинально принял фрукты. Потом рассеянно поставил корзинку на землю.
– Здравствуй… Уна.
– Я знала о твоем приезде, – сказала она. Приветливость и гордость, нежность и упрек причудливо боролись в ее голосе, в чертах лица, в мерцающих глазах, освещая девушку теплым, как этот вечер, светом.
– Все эти годы я ждала, – продолжала Уна. – И ты пришел. – Она попыталась улыбнуться. – Теперь океан и горы не отпустят тебя на север.
Леонид понурил голову.
– Я недостоин… На мне вина… Сделано много ошибок.
Уна мягко, но сильно сжала его пальцы, твердо посмотрела в глаза.
– Дорогой… Не терзай себя. Да, Теранги нет с нами. – Ее голос на мгновение дрогнул. – Но я знаю, верю, что ты не мог поступить иначе. В твоих глазах это имело свое значение. Ты всегда был самим собой. Камилл говорил мне, что факты, добытые тобой и Теранги…
Без них он ничего бы не понял в природе этого… миража.
Леонид долго молчал.