Око Озириса

Фримен Ричард Остин

— Хорошо, — сказал Торндайк. — И, кстати, Бэджер, вы бы лучше вылили этот херес обратно в графин и спрятали бы его под замок, или просто вылейте его за окно.

— Ах,

да! — воскликнул инспектор. — Рад, что вы вспомнили об этом. Спокойной ночи, господа!

Мы вышли и оставили его с его арестованным — действительно не оказавшим сопротивления, по уговору. Выходя на улицу, Торндайк передал поручение зевавшему швейцару, а потом мы отправились дальше.

Мы были молчаливы и очень серьезны, и мне казалось, что Торндайк был взволнован. Может быть, он вспомнил последний взгляд м-ра Джеллико, остановившийся на нем — и я подозреваю, он тогда же понял, что это был взгляд умирающего. На полпути он только воскликнул: «Бедный малый!».

— Это был большой негодяй, Торндайк! — воскликнул Джервис.

— Вряд ли, — отвечал тот — Я скорее сказал бы, что он был аморальным

человеком. Он действовал без злого умысла, но и без колебания и угрызения совести. Он был сильный, мужественный человек, с самообладанием. Я был бы очень доволен, если бы не моей, а чьей-нибудь другой руке суждено было нанести ему последний удар.

Сокрушение Торндайка может показаться странным и непоследовательным, но и я чувствовал то же. Велики были и горе, и страдания, внесенные этим человеком в жизнь людей, которых я любил. Я забыл после его гибели всю спокойную настойчивость, с какой он преследовал свою преступную цель. Я простил его потому, что именно он ввел в мою жизнь Руфь. Тут мои мысли оторвались от неподвижной фигуры в роскошной старинной комнате в Линкольн-Инне и направились к лучезарному будущему, в котором я пойду рука об руку с Руфью, пока не придет и мое время погрузиться в безбрежный, безмолвный океан неизвестности.