Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
Дирижабль приближался. Уже можно было рассмотреть сверкающие белым металлом рули, подвешенную на стальных тросах гондолу, яркие красные литеры на серой ткани оболочки и даже услышать негромкий шум работающих двигателей. Аппарат шел под небольшим углом, что мешало прочитать всю надпись, но Леониду почудилась, что первая буква «Л».
– Это не «Красная звезда», – проговорил незнакомый голос под самым ухом.
От неожиданности Пантёлкин вздрогнул. Чудеса продолжались. Псих Мокиевский стоял рядом, скрестив руки на груди,
– Помянутый вами аппарат – старье, «француз», оставшийся еще с войны. А это что-то новенькое. Кстати, граждане, советовал бы сложить оружие и не делать резких движений.
Последнее относилось к конвоирам. Они тоже что-то почуяли. Безразличный ко всему Антипов уже очнулся и стоял с винтовкой наготове, знаток же современной технике недоуменно крутил головой, не сводя глаз с воздушного гостя.
Аппарат был уже совсем рядом, в нескольких десятках метров. Шум моторов усилился, дирижабль сбавил скорость и начала разворачиваться. Сухо ударил винтовочный выстрел, за ним другой, третий. Стреляли снизу, вероятно, с тюремного двора или с вышек охраны, пытаясь отогнать бесцеремонного пришельца. Аппарат вздрогнул и на мгновенье завис в теплом весеннем воздухе.
– «Линейный № 1» – негромко прочитал Артоболевский открывшуюся надпись на серой оболочке.
И в то же мгновенье ударили пулеметные очереди.
Вначале Леониду показалось, что огонь открыла тюремная охрана, но в следующий миг он заметил яркие огоньки, вспыхивающие в иллюминаторах гондолы. Мелькнуло и пропало что-то темное, устремившееся вниз, к невидимому с крыши двору. Пантёлкин вспомнил мудреное слово «балласт», но фронтовой опыт не дал обмануться.
– Уши закройте! – рявкнул он, поспешив первым выполнить собственную команду.
Здание вздрогнуло, тугая гремящая волна ударила по вискам. Зазвенели разбитые стекла, неуверенно завыла сирена. Новый взрыв, еще сильнее первого, заставил ее замолчать. Дирижабль неспешно приближался к отгороженной щитами крыше.
– Ах ты, контра!
Серошинельный Антипов попытался прицелиться, но третья очередь прогремела пулями по железу. Конвоир дернулся, разжал руки… Человек упал беззвучно. Винтовка негромко ударилась о металл.
– Бросай оружие! – грозно прокричали небеса.
– Ом! – удовлетворенно выдохнул в ответ Нострадамус Мокиевский. – Я же их предупреждал!
Леонид поманил рукой археолога, и они отошли подальше, под железный козырек. К ним поспешил присоединиться уцелевший конвоир, уже без винтовки. Мокиевский остался стоять посреди площадки. Худые руки взметнулись к небу, гримасой подернулось лицо:
– Агартха-а-а!..
Дирижабль, ревя моторами, завис над крышей. Из открытой двери гондолы упала веревочная лестница с блестящими металлическими ступеньками. За нею последовали два толстых каната.
– Блюститель прибыл, – хмыкнул Леонид, нащупывая
– Не вижу разницы, – негромко ответил седой.
По лестнице уже спускался первый человек в незнакомом серебристом комбинезоне и летном шлеме. Еще двое, такие же серебристые, скользнули вниз, держась за канаты. Тот, кто спускался по лестнице, быстро огляделся и спрыгнул на гремящее железо.
– Я здесь! Здесь! – Мокиевский рванулся к нему, задел носком ботинка о край листа, покачнулся, едва устоял на ногах.
– Здесь!!!
Громко и резко ударил выстрел. Нострадамус дернулся, взмахнул руками… Черная куча тряпья беззвучно рухнула на грязное железо. Серебристый подошел ближе, поднял руку с маузером «номер два»…
– Б-бах!
Бесформенная куча дернулась и затихла. Еще один выстрел – один из серебристых всадил пулю в недвижное тело Антипова. Все трое переглянулись и неспешно направились к тем, кто еще был жив.
– «Кукушка лесовая нам годы говорит», – негромко пропел Леонид.
– «…А пуля роковая нам годы коротит!» – весело откликнулся тот, кто кто убил Мокиевского. – Лёнечка, ты ли это? Вот так встреча!
Рука с «маузером» дернулась.
– Б-ба-бах!
Серошинельный конвоир, знаток современной техники, схватился за грудь, захрипел…
– Свидетели, думаю, нам не нужны?
Яков Блюмкин довольно улыбался. Оружие смотрело прямо в грудь археолога.
– С гражданином Мокиевским, а лох ин коп, вопрос урегулирован, теперь ваша очередь Александр Александрович. Вопрос вам известен. Ответ?
– Известен, – спокойно и твердо проговорил Артоболевский.
Блюмочка хмыкнул. Толстые красные губы искривились довольной усмешкой.
– Оно и к лучшему. Лёня, знаешь, что такое «а лох ин коп»? Пожелание дырки в голове.
– Хорошая мысль, – согласился Пантёлкин.
Черный ствол «бульдога» был нацелен прямо в голову Яши Блюмкина. Тот моргнул, взглянул изумленно.
– Лёнечка, ты бы шутку посвежее выдумал. Патрончики-то…
«Щелк!» – ответила пуля, отрикошетив от железного листа. Блюмкин поспешил отдернуть ногу.
– Ты… Ты чего, Лёня?!
Старший оперуполномоченный неспешно прицелился, на этот раз не мимо, а точно меж Яшкиных глаз.
– «Кукушка лесовая нам годы говорит…» Александр Александрович, я пока шлемазла[16] под прицелом подержу, а вы вниз идите. За меня не беспокойтесь, я этим штукарям живым нужен. Помирать не спешите, вдруг свидимся еще? Да идите же!..
– Хорошо, – чуть помедлив, кивнул Артоболевский. – Мы обязательно увидимся, Леонид Семенович. До встречи!