Око Владыки
Шрифт:
Многие люди, с которыми он сталкивался, даже находясь в лесу, смотрели вокруг, но не видели ничего. Дебри сливались для них в некое однообразное месиво, в случайное соседство растущих там деревьев и кустов.
Кийт воспринимал лес по-другому. Для него каждый уголок и каждый уровень был неповторим, являясь местом, где словно встречаются и контактируют друг с другом растения, наделенные необычным и своеобразным сознанием.
Сейчас, как и обычно, его глаза внимательно ощупывали беспорядочные сполохи растительности, окружавшие отряд.
Взгляд скользил по желто-зеленым зубчатым
Толстые стволы пальм, платанов и сосен, опутанные хитросплетениями лиан, покрывал слой влажного желтого мха. Кийт смотрел на пористые узоры и видел не только причудливые фигуры, которые образовывали пятна мха. Он мог проникнуть мысленным лучом во внутреннюю жизнь любого дерева и считать необходимую для себя информацию.
До слуха доносилось монотонное жужжание насекомых. Гигантские бабочки, взмахивая чешуйчатыми крыльями, срывались с кустов и устремлялись куда-то вверх.
Сейчас Кийт просто провожал их внимательным взглядом. Если бы ему понадобилось, он мог мысленным лучом проникнуть в сознание самого примитивного существа. Но это отнимало уйму сил и он не мог позволить себе безрассудно растрачиваться, впитывая лавину информации, приходящую извне. Способности его были велики, но не безграничны, так что он давно научился ставить барьер, воздвигать защитную оболочку, чтобы потоки самых разных сообщений не захлестнули его сознание, как наводнение.
День только начинался. Ниана была уже совсем недалеко.
Порой казалось, что после очередного поворота петляющей дороги заросли могут закончиться. Кийт все ждал, что через мгновение глазам могут открыться бесчисленные дюны, солнечные блики, играющее на бескрайней поверхности воды, и вдали покажутся темнеющие силуэты большого города.
Но пока их окружал огромный лес.
Мощные ветви смыкались над тропой, образуя лиственный тоннель. Плотные листья, сложившиеся друг на друга, порой наглухо закрывали небо, и яркий утренний свет, пробивавшийся сквозь них, приобретал необычный изумрудный оттенок.
Отряд снова немного растянулся, и Кийт замедлил шаг, чтобы подождать своих людей. Сначала из-за поворота показались Студи и Флесх. Они шли рядом с навьюченной, тяжело ступающей буйволицей и о чем-то без устали говорили друг с другом.
У обоих были длинные светлые волосы, густыми прядями падавшие на плечи. Но на этом сходство заканчивалось. Флесх был родом из племени белокожих дикарей, обитавших к западу от Внутреннего моря, а Студи вырос недалеко от Калинны, на северо-восточном побережье Лантического океана. Все жители его родного поселения отличались одной особенностью, — они рождались чернокожими, но с белоснежными прямыми волосами.
Рыжеватый метс Дэггу появился следом. Кожаный повод второй буйволицы был обмотан вокруг его запястья, как браслет. Его смуглое лицо украшали разноцветные узоры, древние знаки, которые он каждое утро тщательно наносил на лоб и щеки тонкой кисточкой, доставая краску из маленьких
Эти знаки представляли собой лишь определенный орнамент, указывающие на принадлежность Дэггу к племени северных метсов. А Кийт имел право пользоваться древними символами, говорящими знающему человеку о том, что их обладатель стоит на первой ступени в иерархии Аббатства. Хотя он и не закончил школу священников, но долгое время обучался там, так что при желании мог бы вернуться в структуру Кандианской Церкви. Конечно, если бы высшие чины позволили бы это сделать…
Раньше Кийт не исключал такой возможности. Блудный сын мог бы вернуться домой. Но после известия о гибели Пера Лелио все перевернулось в его душе. С тех пор он забыл о кисточке и красках, и ни разу символы Аббатства не появлялись на его бронзовом лице.
Последнюю буйволицу из-за цветущих кустов вывел Мелон. Его большая голова, раскосые глаза и широкие скулы говорили о том, что он пришел из страны иннуитов, из края вечных льдов, лежащего на самом севере Канды.
Мелон был самым молчаливым и замкнутым членом отряда. Приступы болтливости накатывали на него только в те редкие дни, когда Кийт разрешал вдоволь напиться хмельного меда. Тогда иннуит становился веселым и общительным парнем, но вся его словоохотливость исчезала наутро, как только хмель переставал действовать.
За спиной северянина торчал массивный ствол метателя. Этот карабин, стреляющий шестидюймовыми разрывными снарядами, был очень грозным оружием, обладающим только одним недостатком, — после каждого выстрела его нужно было снова заряжать, а на это уходило довольно много времени.
Несмотря на то, что день только начинался, чувствовалось, что все очень устали за прошедшие сутки. Хотя никто не жаловался, но стоило только Кийту предложить немного отдохнуть перед последним переходом, как сёрчеры без раздумий согласились и опустились на траву, еще немного влажную после утреннего тумана.
Замыкала отряд мощная фигура чернокожего гиганта Джиро. Он шел вразвалку, как бурый медведь, и его бритую наголо макушку усеивали мелкие капли пота.
Посмотрев на своих утомленных друзей, уже успевших присесть, он хмыкнул и жизнерадостно воскликнул, сверкая белоснежными зубами:
— Вы уже рухнули? Клянусь светлым ликом Троицы, еще рано! Еще только утро! Подождите немного, и скоро мы будем грызть копченое мясо! Мы будем петь за праздничным столом! Ждать осталось недолго!
Несмотря на усталость, от фигуры Джиро словно исходила невероятная, неиссякаемая энергия.
Выходец с побережья Лантического океана, он когда-то жил в городе-государстве Д’Алви, правители которого видели смысл своей жизни в постоянных войнах со своими соседями. Во время одной кровавой стычки Джиро попал в плен, и судьба его могла повторить печальную участь тысяч таких же темнокожих молодых мужчин. Его продали на далекую плантацию в рабство, обрекающее каждого на изнурительную работу и скотское существование.
Но неукротимый нрав не позволил гиганту смириться. Почти сразу он бежал, безрассудно и необдуманно, и обязательно погиб бы, если бы не Кийт, попавшийся на пути.