Око воды. Том 1
Шрифт:
— И с чего бы тебе давать слово моей дочери? — спросил генерал, скользнув взглядом по рукояти сабли, лежащей на походном сундуке справа. — Ты и твой брат похитили её и хотели вырвать ей сердце. А теперь с чего вдруг волки и овцы поменялись местами?
— Она меня спасла. Меня, моего брата, весь Лааре. И собственно поэтому я здесь. Чтобы спасти ещё и тебя.
Генерал посмотрел на своего врага, не понимая, что всё это значит. Это звучало, как полный бред, выглядело как полный бред, и генерал даже покосился на жаровню — не принёс ли Барк случайно вместе с дровами серых гнилушек? Бывало, что дым от таких грибов играл с рассудком человека злую шутку. Генерал ущипнул себя за запястье, но всё осталось на своих местах.
А значит… Он что, снова хочет что-то выменять у него так же, как в прошлый раз с Кайей? Выторговать новую отсрочку?
— Спасти меня? И от кого же меня спасать, кроме клятых лаарских собак?
Дитамар прищурился, разглядывая генерала, а потом пересел на край походного сундука, так, чтобы быть чуть выше своего заклятого врага. Он взял саблю, лежащую здесь же, вытащил её из ножен и задумчиво повертел, разглядывая лезвие в пламени свечей.
— Сейчас я расскажу тебе историю, Альба. Историю об одной женщине, обо мне и моём брате. И о тебе. А после этого мы поговорим о том, почему я пришёл тебя спасать. Надеюсь, ты никуда не торопишься? — он отложил саблю и скрестил на груди руки.
Когда Дитамар закончил свой рассказ, даже в полумраке шатра было видно, как изменилось лицо генерала.
— Ты же не думаешь, что я во всё это поверю? — спросил он хрипло, пытаясь совладать с голосом. — Моя жена, зверь, королева Кайя… Вы придумали эту байку, чтобы задеть меня за живое, внести смуту и выиграть себе ещё немного времени, так? Я слышал, что лаарские колдуны умеют копаться в душах!
— А ведь ты уже сомневаешься, не так ли? — с кривой усмешкой спросил Дитамар. — И почему? А может, потому, что и сам видел какие-то знаки, только отмахивался от них? А теперь уже не отмахнёшься. Но если хочешь удостовериться — давай! Поезжай к своей жене и спроси о той встрече с Карриганом в саду её отца. Спроси о ведьме из Рокны, которой она подарила голубое платье. Спроси, зачем она к ней ездила и что у неё просила, — Дитамар потянулся, взял бутылку вина и отхлебнул прямо из горлышка. — Мне даже жаль тебя. И это странно, потому что я давно ни к кому не испытывал жалости. А ещё, знаешь, я всегда хотел спросить у тебя… Когда ты подобрал эту гадюку у перевала Кахиа и спустил на меня собак, что она сказала тебе? Что я хотел её обесчестить? Убить? Ограбить? И почему ты ей поверил?
— Она… она была напугана… беззащитна… искренна…
— Искренна! Ну-ну! Хотя… Я ведь тоже ей поверил. Мы едва не отдали ей Источник… Обвести мужчину вокруг пальца — это она умеет!
— Она не сразу мне всё рассказала. Уже потом, в Рокне, призналась, кто она на самом деле и просила хранить её тайну, — негромко произнёс генерал, и казалось, мыслями он где-то далеко. — Она сказала, что приехала тайком к священной Каменной Деве, чтобы просить о милости. Она была больна. Ну а ты воспользовался её беззащитностью. Убил её слуг…
— Ты был идиотом, Альба, — перебил его Дитамар. — И я был идиотом. Но я излечился от этого. Надеюсь, и ты излечишься. Как говорят горцы, мудрость приходит к нам с опытом. А опыт порождает наша глупость. Ты можешь мне не верить. Но подумай вот над чем, — Дитамар встал, снова подошёл к жаровне и стал говорить медленно, не сводя взгляда с пылающих углей: — Допусти хоть на мгновенье, что всё сказанное мною — правда. Во что сразу же превращается твоя жизнь? — он криво усмехнулся. — Ты служишь убийце своей первой… любимой жены. И женат на той, кто это убийство оплатила. Ты сам убиваешь лаарцев, на которых нет никакой вины. Ты собираешься штурмовать Олений Рог, зная, что принесёшь смерть и разрушение в новый дом своей дочери. И к тому же зная, что вы все погибнете в этом сражении — мы теперь сильны, как никогда раньше. Обрушить Олений Рог вам на голову — нашим Заклинателям ничего не стоит. Ну и как тебе такое? Даже если ты выживешь в битве, как скоро
— Что тебе нужно от меня? — хрипло спросил генерал и резким движением руки ослабил шейный платок, словно тот его душил. — Зачем ты явился сюда, рискуя жизнью? Просить отсрочки?
— Я хочу убить её, — резко ответил Дитамар, будто разрубил мечом воздух между ними. — Убить королеву.
— Убить?!
— Именно. Я убью эту гадину, и тем самым решу все мои проблемы. И твои, кстати, тоже. Это остановит войну, спасёт твою дочь, моего брата и Лааре. И всех тех, кого ты собираешься отправить послезавтра на штурм. И это правильно. Конечно, скорее всего, ты перестанешь быть генералом, но… думаю, после всего, что ты узнал, ты и так не сможешь ей служить. А она казнит тебя, за это знание. Но я могу помочь избежать ненужных жертв. Конечно, не за просто так…
Дитамар прошёлся по шатру, посмотрел на связанного капитана, который наконец-то обрёл своё настоящее лицо, и добавил, задумчиво:
— Королеву не так-то просто убить. Она окружена ашуманскими колдунами. Но ты можешь мне помочь, Альба.
— И чем же? Что, по-твоему, я могу против ашуманских колдунов? Я не колдун, я солдат.
— От тебя, мне нужно только одно — расскажи о её слабых местах.
— У неё нет слабых мест.
— У всех они есть. Твоё же я нашёл, — усмехнулся Дитамар. — Зеленоглазая Кайя… Прелестная маленькая веда… Это была, пожалуй, моя лучшая находка!
— Как ты смеешь?! — генерал поднялся, но тут же наткнулся на направленное в грудь остриё сабли в миг, оказавшейся в руке Дитамара.
Реакция у его врага была молниеносной.
— Угомонись. Твоя дочь абсолютно счастлива с моим братом. Скажи мне спасибо за то, что она не вышла замуж за пузатого купца из Гидэльина. И кстати, у меня есть для тебя письмо от неё, и не только письмо, — Дитамар снял с шеи серебряную цепь с жёлтым кулоном и бросил её в руки генералу. — Зажми этот камень в кулаке и сможешь увидеть свою дочь. Камни хорошо умеют хранить память. Теперь, когда у нас есть ещё один Источник, мы можем создавать и не такие чудеса. Давай же, не бойся, чего тебе бояться теперь, когда я здесь? — Дитамар усмехнулся и добавил тише: — Сожми его в кулаке и подумай о дочери. Я подожду. И, кстати, письмо…
Он достал из внутреннего кармана свиток в кожаном кофре и протянул его генералу, отводя саблю в сторону.
Некоторое время в шатре было тихо, лишь слышно, как ветер беснуется снаружи и потрескивают в жаровне угли.
— Это может быть просто наваждением… Вы — мастера создавать миражи. А письмо… вы могли заставить её написать эти слова, — произнес генерал устало, разжимая кулак.
Казалось то, что он увидел в этом камне, совсем лишило его сил и состарило лет на десять.
— Может быть, конечно, и так. Но где-то в глубине души, Альба, ты уже сложил эту мозаику и сам всё понял. А теперь решай. Что бы ты ни решил — дело, конечно, твоё. Я клещами тянуть из тебя это не буду. Поможешь — не поможешь, мне на самом деле без разницы. Я в любом случае поеду своей дорогой и всё равно убью эту гадюку. А здесь я только потому, что обещал твоей дочери тебя спасти. Вот и спасаю. Но если ты поможешь мне, думаю, это будет правильно по отношению к… Рие.
Это имя, прозвучавшее из уст Дитамара, ударило по генералу словно бичом. Это имя всколыхнуло в душе что-то далёкое и очень болезненное, как будто удар пришёлся по старому сросшемуся перелому, сломав кости заново. Он бросил кулон с жёлтым камнем на сундук и встал. Нервно прошёлся вдоль дальней стены шатра, засунув за ремень большие пальцы рук, а потом сказал:
— Допустим, в твоих словах есть доля правды, но это не отменяет всего того, что совершил Зверь…
— … как и того, что совершили люди королевы под твоим командованием, — закончил за него Дитамар.