Око воды
Шрифт:
— А клыки-то зачем?
— Говорят, такое мерещится с перепою… и ещё рога.
— Ну, рога так рога, — Дитамар захохотал жутким утробным смехом, снял со стены факел и открыл дверь.
Кажется, с клыками Фингар перестарался. Матрос бился в припадке, метался по подвалу гремя цепью, к которой его приковал Дитамар, и едва не вырвал из железного кольца собственную руку. Он причитал и взывал к Богам, но видя, что это бесполезно, забился в угол и начал подвывать. Дитамар понял, что в таком состоянии он вряд ли на что сгодится, достал бурдюк с дешёвым вином и бросил
— Пей!
Матрос упал на колени, пополз навстречу и принялся умолять не убивать его. Он пытался цепляться за сапоги Дитамара и бился лбом о каменную кладку пола.
— Пей! Или сдеру с тебя шкуру, — грозным голосом произнёс Дитамар. — И называй меня — Повелитель, пёсий сын. Ответишь на мои вопросы, и я тебя отпущу. А будешь стенать — срежу шкуру, ты понял?
Дитамар воткнул факел в кольцо держателя и достал кинжал.
— Да, да, Повелитель! — несмотря на испуг, матрос быстро понял, что от него требуется и снова бросился целовать сапоги Дитамара.
Тот брезгливо отодвинулся и начал задавать вопросы.
— Я… я… я не знаю, Повелитель! — заголосил моряк, едва поняв о каком грузе идёт речь. — Не знаю, что это был за груз! При мне такое только было два раза и было. Оба раза привозили за полночь, а всех накануне гнали с корабля на берег. Да мы чего, нам сказано — по кабакам, завтра отходим, кто же не захочет напоследок-то! Я… я… я… только слышал… что груз носовом трюме прячут и нас не пускали туда. А охраняли его ашуманские колдуны, Повелитель, — голос моряка стал хриплым и перешёл почти на шёпот, — и туда никто в своём уме не совался. Мало что там…
— И куда вы его везли? В Ксирру? — Дитамар внимательно разглядывал кинжал, проводя пальцами по лезвию.
— Нет, Повелитель! Нет! В те разы мы заходили в одно место, неподалёку от Ксирры. В бухту Орлиный коготь. Мы там бывает запасаемся пресной водой, там глубоко и подойти можно близко к берегу. Но в те разы мы там бросали якорь ночью. А к утру ни груза, ни колдунов уже на борту не было, Повелитель.
— И что, пёсий сын, никто ни разу не видел, что это за груз? — Дитамар перевернул кинжал в пальцах.
— Видел, Повелитель! Видел! Боцман наш видел однажды. Уж не знаю зачем он был в трюме, что-то чинили… Течь вроде была… Да только он вышел оттуда злой и молчаливый. Потом пил и ругался. А когда его спрашивали, то он только плевал, да огрызался, и говорил, что мол, сам посмотри. Но когда вернулись в Рокну, он просто ушёл на другой корабль, Повелитель. И сказал…
Матрос замялся.
— Что сказал? — Дитамар сжал рукоять кинжала в ладони.
— Сказал, — матрос перешёл на шёпот, — что в гробу видел всех этих колдунов и то, что они делают. И что больше он на «Кэтриону» ни ногой.
— Так что же он там такое видел, он так и не сказал?
— Нет, Повелитель.
— И тебе не было любопытно?
— Нет, Повелитель! Я маленький человек, мне ни к чему всё это.
— А где он теперь, этот боцман? И как его зовут? — Дитамар убрал кинжал и скрестил руки на груди.
— Его зовут Стефен, Повелитель. Он теперича боцманом на «Грозе
— Пей, — Дитамар кивнул на бурдюк и встал. — До дна.
У матроса дрожали руки и закатывались глаза, но выпил всё под пристальным взглядом Дитамара. А когда они уходили Фингар, прежде чем закрыть дверь, утробно захохотал, так что эхо отразившись от каменных стен, многократно усилилось и заметалось по всему подвалу.
— Фин, за каким гнусом ты это сделал? — спросил Дитамар, запирая дверь. — Какой смысл пугать его теперь, когда мы уже всё узнали? Чтобы он обгадил подвал?
— Ну вы ведь тоже так делали, м-м-милорд, — смутился Фингар.
— Я делал это до того, как мы узнали главное. Фин, запомни, наша цель была получить информацию, а не бессмысленно мучить жертву. Видишь разницу? Одно дело пытать кого-то ради получения сведений, другое ради удовольствия. Ты же не хочешь сказать, что получаешь удовольствие, пугая этого недоумка?
— Н-н-нет, милорд, — смутился Фингар.
— Во всём должен быть смысл, Фин. Во всём должна быть цель. Если он обгадит подвал — ты будешь его убирать. Отнесёшь этого недоумка вечером к какому-нибудь кабаку, да без глупостей. Бросишь в канаву и уйдёшь.
— А если он вспомнит? — осторожно спросил Фингар.
— Не вспомнит. Я подмешал ему кое-что в вино. После такого он не вспомнит даже где был три дня назад. А я прямо сейчас наведаюсь к боцману.
— А как же леди Борас?
— Леди Борас подождёт. Отправь ей корзину цветов и напиши витиеватое извинение. Фин, мы нащупали интересную нить! И это, кажется, самое ценное из всего, что мне попадалось до сегодняшнего дня! Я начинаю думать, что генерал был не так уж и бесполезен, — глаза Дитамара блеснули янтарём. — Да убери ты уже эту страшную рожу! Даже я не могу на тебя смотреть.
Часть 3. Третье лицо. Глава 18. Лицом к лицу
— Миледи, Каталея Лафорт?
Дарри Абалейн не думал, что его появление так напугает девушку. Она вцепилась пальцами в калитку и, обернувшись, едва не лишилась чувств. Наверное, он слишком уж стремительно подошёл. Да просто устал стоять тут столбом. Грозная зафаринка с кинжалом на поясе, встретилась ему первой, но дальше калитки так и не пустила, и даже на пороге не позволила посидеть, лишь пробормотала что-то про пустынных котов и захлопнула двери перед носом.
— Простите, я не хотел вас напугать. Позвольте представиться, меня зовут Дарри Абалейн, я капитан из корпуса генерала Альбы, — он учтиво снял шляпу и поклонился, а затем достал из внутреннего карман сложенный вчетверо лист и протянул девушке. — Вы написали мне письмо.
— Капитан Абалейн? Из Ирмелина? — пальцы девушки медленно разжались, отпуская ручку калитки.
Она осторожно взяла письмо и видимо узнала свой почерк, потому что с её лица тут же сошёл испуг. Именно это письмо она написала в Милгиде и передала с закупщикамиа. Письмо о том, что хочет помочь поймать Зверя. И это письмо попало к Дарри как раз в тот самый момент, когда он уже подумывал, о том, чтобы свести счёты с жизнью.