Око Волка
Шрифт:
— Почему не сдался сразу? — спросил Джон.
— Я не хотел… — Попов осекся, словно дальнейшие слова были глупы, банальны, неуместны.
— Не хотел терять положения, — закончил за него Джон. — Не мог поверить, что твой мир вот так, вмиг разрушился. Думал, что сможешь удержать все в руках.
— Много ты понимаешь! — прошипел Попов. — Я один из самых старых мифов! Я был героем, богатырем! Сказки обо мне до сих пор детям читают, приводят в пример, каким человеком надо быть! И это не может просто взять и раствориться в воздухе!
— И потому составил план, да?
— Да, я составил план! Черт с ним, с моим личным миром, я не хотел
— Убивая этих других, пока не справился бы с проклятием…
— Я — заместитель начальника Московского Управления! — взревел Попов. — Я отвечаю за безопасность целого региона! Я один храню их покой! И что я был бы за заместитель, если сам себя сохранить бы не смог?! Как ты можешь меня судить, если сам всего лишь бродяга?! Мотаешься по миру без дома, без семьи, никого у тебя нет, только кусаешь по приказу! Что ты можешь понять?!
— Ты убивал людей.
— Они были бы лишь жертвами, сколько таких принесено, — зло оскалился Попов.
— Мне кажется, ты не осознаешь, что сейчас происходит, — произнес Джон ровным голосом. — Это понятно, Луна близко, она отвлекает. Давай-ка объясню. Ты, безусловно, все знал с самого начала: что я не в ладах с начальством, и что сюда пришлют именно меня, старого друга, который тебе доверяет. Знал, что годы берут надо мой свое, что я становлюсь слишком своевольным. Этим недовольны там, — он показал наверх, — и это на руку тебе. Ты знал, что я доберусь до твоего… «отца», знал, что доберусь и до тебя. И ты рассчитывал на одну простую реакцию — когда я узнаю, что это ты тот страшный зверь, то отступлюсь, оставлю тебя в покое. Ты знал, что это будет последней каплей, после которой я пошлю все к черту, — Джон улыбнулся. — Ты многое просчитал и лично посодействовал. Ведь если на моем месте стоял Дезмонд, или Тайлер, и уж тем более Бернард, ничего бы не вышло. Тебе нужен был я, чтобы избежать наказания. Ты просто попытался использовать старого друга, — волк внимательно следил за тем, как мрачнеет лицо Попова. — Даже в аду Сталинграда ты не позволял себе так пасть, хотя там было куда хуже. И знаешь, ты прав. Я тебя не трону, с меня хватит. Но вот чего ты не учел. — Джон достал маршальское удостоверение, повернулся к Эдварду и вручил ему кожанку. — Я назначаю тебя мировым маршалом. Делай свое дело.
С этими словами наставник вышел из кабинета, не оборачиваясь.
Эд с глупым видом уставился на удостоверение. Складной кожаный зажим, порванный и потрепанный по краям. Внутри удостоверение личности с фотографией Джона, а на другой стороне — жетон маршала. Не щит, а мировой шар, вокруг которого друг за другом гонятся кот и голубь. А над ними выведена надпись: «жизнь священна» — девиз маршалов. «Жизнь человека священна во всех проявлениях» — гласил Единый Закон, но маршалы обобщили, посвятив себя всему миру. Эд посмотрел на сидящего за столом Попова. Бывший второй заместитель с интересом разглядывал молодого волка. Вот что могло добить Джона, не будь тут Эдварда. Не убийство дикаря, не ненависть высшего командования, а предательство боевого товарища. Ах как не вовремя здесь объявился Эдвард!..
Попов встал, расправил плечи. В тусклом свете он казался огромным, намного больше, чем Эд его запомнил. Попов знал, что создает такое впечатление, потому злобно улыбался. Одного его удара достаточно, чтобы убить Эда. Молодой волк спрятал удостоверение маршала в карман и улыбнулся Попову, признавая свое поражение. И тут же метнул цепь. Та секундой свистнула, обвилась вокруг
— Вот так сложилось, — начал Эд, доставая наручники. — Вы сильнее, живучей меня. Я бы Вас даже пальцем тронуть не смог. — Он зашел за стол и опустил глаза на корчащегося от удушья Алексея. — Только вот Вы теперь не древний и могучий миф, а дикий волк, и довольно молодой. — Он надел наруч на правую кисть Попова, завел руку за спину, затем другую. — Так что серебро для Вас неприподъемный груз. И ничего вы с этим не сделаете.
Он застегнул наручники за спиной у Алексея, потом размотал цепь, дав ему немного отдышаться, после чего накинул ее поверх и вытащил тяжелого бывшего заместителя из-за стола. Эд положил его перед входной дверью, слегка обмотав шею цепочкой.
— Ты думаешь, что все на этом кончится? — прохрипел Алексей, когда Эд собрался уйти. — Думаешь, повязал меня, и все на этом? Ты даже не представляешь, что будет. Волк проснется на севере и сожрет Луну, и посмотрит на всех нас сквозь дыру в небе, что останется от нее. И тогда все эти глупые придумки о Законе, волчьей чести, альтруистичном страдании закончатся. Ты сам начнешь рвать людей на куски, когда услышишь Его зов. А он позовет, и ты проклянешь себя второй раз. Ты ведь уже слышишь его, как все мы… — Попов засмеялся, хрипло и натужено.
Эд одним ударом пятки в лоб выбил из него сознание.
— Ну что за суки уродились. Где все кобели? — прорычал он, выходя.
Эд спустился к крыльцу Управления. Дождь стих, и неон города отражался на мокром асфальте, словно в зеркале. Москва шумела, но кругом — ни души. Лишь Джон стоял неподалеку, да возился с алой лентой на правой руке.
— Скажи, что это за пророчества о севере и волке, который сожрет Луну? — спросил Эд у него прямо.
Джон полуобернулся к нему, потом опять завозился с лентой. Он пытался сорвать ее.
— Была такая ведьма, вельва, — профыркал он, все больше натягивая волшебную ткань. — Она перед смертью предсказала будущее. Мол, появится Волк где-то на севере, оборотень, или реальный зверь, который поднимает восстание против богов. Мир будет разрушен, пусть и не до конца. И якобы перед тем, как подняться, он даст о себе знать, съев сначала Луну, а когда будет готов открыто выступить, то съест Солнце. тогда и наступит Рагнарек, смерть богов.
Джон напрягся всем телом и сорвал ленту. Оба замерли. Наставник поднял ленту на уровень глаз, осмотрел.
— Только по мне это все бред безумной старухи, который умудрился записать какой-то скальд и сделал из этого пророчество на потеху себе и людям, — он посмотрел на Эдварда и кинул ленту ему в ноги. — Спасибо тебе за все, чем ты пожертвовал и чем пожертвуешь. Когда-то я спас тебя, а теперь ты — меня. Но сейчас хватит всего этого. Передай туда, — он показал пальцев вверх, — что если меня кто-то попытается найти, то я убью любого. — Он, не мигая, воззрился ученику прямо в глаза. — Любого. Прощай.
Джон повернулся и уверенно зашагал прочь. Пожалуй, настолько уверенным Эд никогда его не видел. Молодой волк дождался, когда бывший наставник скроется из виду, и только потом поднял алую ленту. Она больше не светилась, но слегка дрожала и была мягка на ощупь. Словно натертая чем-то жирным и скользким. Эд прислушался — от ленты исходил еле уловимый звук. Он поднес ее к уху и услышал топот кошачьих ног.