Око всевышнего
Шрифт:
Несколько раз в шатре раздавались тихие стоны. Невозможно было определить - стонет это один человек, или же смерть настигает степняков по очереди, и стонут они перед последним шагом в этом мире - шагом за порог.
Удивительно, но степные лошадки покорно стояли у вбитого в землю кола, служившего коновязью, хотя нетрудно было понять, что жажда докучает и им. Пленники погружались в тяжелую, полную болезненного бреда ночь, с ужасом думая о завтрашнем дне, когда снова встанет солнце.
Во второй день они парами доползли до шатра, ободравшись до крови, но внутрь протиснуться так и не сумели. Ни Даан с Су То, ни Ихо с Матураной.
Ночью Даану снова померещилась знакомая фигура. Наверное, начинался бред. Впрочем, посреди ночи Ихо тоже стал кого-то звать, но крики его умирали в темноте и ни намека на ответ не прозвучало. Но Даан теперь не знал, что и думать. В самом деле, не мог же привидеться знакомый незнакомец одновременно двоим? Впрочем, в их положении, пожалуй, мог и всем четверым.
Утром Даан очнулся от короткого прикосновения к лицу. С трудом разлепив веки, он увидел склонившегося над собой мужчину в пропыленной дорожной одежде. В руке пришелец держал плоский кувшин. Даан вперился в него взглядом - была ли внутри вода? Мужчина вынул затычку из узкого носика и поднес кувшин ко рту Даана.
Никогда еще вода не казалась такой вкусной, хотя на самом деле она отдавала тиной и была слишком теплой. Хотелось пить еще и еще, но Даан подумал о спутниках и после нескольких добрых глотков с неохотой оторвался от живительного сосуда.
Незнакомец невозмутимо напоил всех четверых и лишь после этого перерезал веревки на запястьях пленников.
– Ман сказал, что караван вам незачем догонять. Удачи.
После этого он развернулся и неторопливо ушел в степь, ни разу не взглянув себе за спину.
Даан поднялся и на непослушных ногах побрел к шатру. Су То, разминая затекшие руки, шел рядом. Отбросив кожаный занавес, монахи вошли внутрь и сразу увидели Око: оно покоилось на ковре, перед мертвым Миином Каном. Тут же рядом валялась и сумка Су То; только сейчас Даан обратил внимание, что она изрядно обветшала и вытерлась. На швах торчали непослушные выбившиеся нити, обожженные на кончиках.
Глядя на Су То, вернувшего Око в сумку, а сумку - на плечо, невозможно было не улыбнуться, настолько южанин выглядел счастливым. Даже синяки и корка запекшейся крови во всклокоченных волосах казались чем-то несущественным и пустячным.
Потом они нашли мех с водой и напились до свинцовой тяжести в желудках. Хотелось пить еще, впрок, но больше в них, скорее всего, не влезло бы. Потом напоили оживившихся лошадей, Ихо даже насыпал им зерна из притороченных к седлам мешков. Нашлась пища и людям: Даан принес несколько лент копченого мяса и головку козьего сыра. Они отошли подальше в сторону от стойбища степняков, чтобы дух смерти, витающий у шатра, не мешал.
К полудню вершители Обряда почувствовали себя настолько лучше, что решили немедленно трогаться в путь. Вскочив на неприкаянно топчущихся лошадей, они отправились на юг, по старой караванной тропе. Матурана снова вел монахов, а Ихо молча следовал за остальными. Что-то неуловимо изменилось в отношениях между ними. Во всяком случае Даан чувствовал, что стал другим после этих дней и ночей в сердце степи. И никогда
Свободные лошади увязались следом и мерно топотали позади, а навстречу распахивалась необъятная степь, надевшая на этот раз приветливое лицо. Но четверо в седлах знали, как легко она меняет лица и теперь были готовы ко всему.
В который раз Той замер на мгновение перед дверью в покои Гута Фо. Глубоко вдохнул, и вошел, словно окунулся в холодный горный поток.
Гут Фо резко обернулся и, будто не замечая помощника, провел быструю серию ударов, от простого "среднего когтя" до "дыхания Бога-Хти". Той невольно залюбовался: техника главы клана была совершенна, как тристишия Гая.
Завершив серию и очистив дыхание, Гут Фо открыл глаза и набросил халат на широкие плечи.
Той молча ждал, пока хозяин обратит на него внимание. А тот словно в размышления погрузился: застыл на полпути к креслу, с сомнением покачал головой. Потом все же сел и холодно воззрился на Тоя.
– Что же помешало тебе на этот раз, верный мой помощник?
Той еще раз прокрутил в голове загодя подготовленные фразы.
– Пока неясно, хозяин. От клана Поющих Песков караван отбился собственными силами и не скажу, что охрана сильно при этом утруждала себя. Я не верил в эту затею с самого начала, если вы помните.
Гут кивнул: он действительно помнил.
– А что же пройдоха Миин? Ты достаточно заплатил ему?
– Конечно, хозяин. Заплачено ему сполна, и дошла весть, что Миин захватил святыню. Но от него никто не явился в условленное место - боюсь, стряслось нечто непредвиденное.
Гут проявил следы заинтересованности.
– Ты хочешь сказать, что он затеял собственную игру?
Той пожал плечами:
– Не исключено. Я навел справки - его люди не пришли за обычной данью сразу в несколько мест. Такого еще не случалось. С тех самых пор, как Миин зарезал Черного Бада и занял его место.
Гут побарабанил пальцами по гнутому подлокотнику. Потом встал.
– Готовь своих людей, Той. Едем к Миину. Пора показать всем этим гордецам кто на самом деле хозяин.
В дверь осторожно стукнул мальчик-слуга.
– Гонец к мастеру Тою!
– сказал он ломающимся подростковым голосом.
Той вскочил, испрашивая разрешения идти, но Гут Фо коротко рубанул ладонью пахнущий благовониями воздух:
– Пусть идет сюда!
Тотчас слуга ввел гонца - пыльного юношу с печальными навыкате глазами горцев-станов. Юноша поклонился и, не дожидаясь команды, обратился к Тою:
– Миина Кана нашли. И его, и всех его подручных. В степи. Мертвых. Раковины с ними нет, лошадей тоже кто-то увел. По следу отправились люди Хти.
Гут Фо исподлобья взглянул на Тоя.
– Едем! Немедленно!
Той поклонился и, жестом отсылая гонца, вышел вслед за ним в полутьму коридора.
7
Утан был теперь совсем близок. К завершению Обряда Су То оживился, Даан же чувствовал только пустоту в душе - он слишком устал. Впал в обычное молчаливое оцепенение Матурана, и только Ихо сохранил остатки любопытства и живо вертел головой, разглядывая прибрежные скалы. За ними тяжело ворочался океан, доселе невиданный монахами. Даан узрел его именно таким, каким описывали монастырские свитки - похожим на реку, но лишь с одним берегом. И еще Даан знал, что океанскую воду нельзя пить.