Око за око
Шрифт:
— Ну, смотри… Лично я в такую погоду предпочитаю общаться с Дионисом или Морфеем. А еще лучше — с обоими вместе!
Шумно зевая, триерарх направился к себе в каюту. С темного, задернутого неподвижными тучами неба посыпал дождь, сначала робко, а потом — все сильнее, сильнее. Удары бича стали звонкими.
Гребцы, выбившись из сил, не обращали больше внимания ни на келевста, ни на звуки флейты, ни на дождь. Они затянули бесконечную и унылую, как эта ночь, тягостную, как их жизнь, песню:
— Раз,
Прошел час. Миновал второй. Протянулся третий.
Дождь устал и затих. Сквозь тучи заблестела тонкая полоска новорожденного месяца. Слабее стал плеск за бортом при каждом погружении весел в воду.
Наконец, выдохлась и ночь. Тучи на востоке зарозовели, словно там бушевал пожар.
Только теперь Эвбулид почувствовал, как он устал и продрог. Он вспомнил о приглашении триерарха и решил, что теперь самое время согреться кружкой вина. Обвел потерянными глазами палубу с храпящими гребцами — некоторые из них уснули прямо в той позе, в которой их застало разрешение келевста сушить весла. Другие спали, прислонившись плечами друг к другу. Келевст с флейтистом, вяло переругиваясь, играли под капитанским помостом в орлянку.
— Голова! — сообщал келевст, показывая на монету, упавшую головой Меркурия кверху и равнодушно зажимая в кулак медный римский асс.
— Корабль! — зевая, склонялся над новой монетой флейтист.
— Какой же это корабль? Голова!
— Корабль! Вот его нос, вот гребцы, весла…
— Стерто все — ничего не понять… В скольких уже городах побывал этот асс? Ну ладно, бросай дальше!
— Опять корабль!
— А это уже мое — голова…
Понаблюдав безо всякого интереса за игрой, Эвбулид вздохнул и шагнул к каюте триерарха. И в то же мгновение застыл, услышав крик марсового:
— Корабль!
Роняя монеты, келевст с флейтистом вскочили и уставились на море. Разрезая звонким голосом тонкую утреннюю тишь, марсовый подтвердил то, во что уже отчаялся верить Эвбулид:
— Вижу корабль!
— Корабль?! — Сердце Эвбулида зашлось от радости. Он подбежал к мачте, поднял сияющее лицо и заторопил матроса: — Ну, говори же, где он, где? Даю тебе пять драхм! Только скажи: это «Деметра», да, «Деметра»?!
Марсового, однако, почему–то не обрадовала щедрая награда. Не отвечая, он принялся выгибать шею, вглядываясь в морскую даль.
Мачту быстро обступили сбежавшиеся на крик матросы.
— Эй, ты! — не выдержал келевст. — Слышишь, о чем спрашивает тебя господин?
Матрос, перегнувшись через перила площадки, снова не ответил. Он продолжал изучать горизонт. Лицо его беспрестанно
— Ну, трезубец Посейдона тебе в глотку! — загремел голос подошедшего триерарха. — Говори: быстро уходит от нас «Деметра»?
— Это не «Деметра», капитан! — вдруг завопил матрос, окончательно разглядев корабль. — Это военная пентера! И она не уходит, а идет прямо на нас! Пираты, капитан! Это — пираты!!
— Пираты? — переспросил триерарх, туго соображая с похмелья.
Лицо его неожиданно побледнело, в глазах мелькнул ужас, он нерешительно переступил с ноги на ногу.
Но только миг длилась эта растерянность триерарха. Тот, кто смотрел в это время на море, даже не заметил ее.
Брови капитана сдвинулись к переносице, плечи напряглись, руки налились силой. Властным голосом он закричал насмерть перепуганному рулевому:
— Разворачивай триеру! Назад! Живо! Живо!!! Всем по местам!!!
Очнувшийся келевст подтолкнул флейтиста к капитанскому помосту, выхватил из–за пояса длинный бич и побежал между лавками гребцов, отпуская направо и налево свистящие удары.
Запищала флейта. Ее тут же заглушили ритмичные всплески воды и вскрики рабов.
Флейтист отложил бесполезную флейту и принялся задавать темп гребли ударами колотушкой в тамбурин.
Низкие тревожные звуки поплыли над морем.
Триера медленно развернулась и, набирая ход, пошла в направлении спасительных Афин.
— Лентяи! Боитесь набить мозоли на руках? — ревел келевст на испуганно втягивающих головы в плечи рабов. — Так заработаете у меня кровяные мозоли на спинах! Вот тебе за то, что держишь весло, как писец свой стиль! — воскликнул он, пробегая вперед.
Сыромятный бич с оттяжкой полоснул худощавого раба, надрывая кожу от плеча до самой поясницы. Эвбулид увидел, как кровь мелкими брызгами усеяла спину несчастного.
— Давно пора забыть, что ты поэт! — пригрозил келевст застонавшему гребцу и подскочил к следующей скамье, ударяя другого раба: — А это тебе за то, что гребешь, словно метешь улицу веником!
— Еще быстрее! Еще!!! — прокричал триерарх келевсту и показал рукой на побелевшее небо на востоке и белые барашки на мелких волнах: — Через полчаса–час будет шторм!
Келевст понимающе кивнул и стал подгонять гребцов пинками и ударами кулака с зажатой в нем плетью.
— Еще несколько минут — и можно будет поднимать паруса! — рассуждал сам с собой триерарх. — Тогда уже мы будем иметь преимущество перед этой набитой гребцами пентерой!
Он кинул полный отчаяния взгляд на море и снова заторопил келевста:
— А ну еще наддай им! Они же у тебя спят!
Келевст с готовностью бросился выполнять распоряжение, через полминуты его бич уже ходил по спинам гребцов во втором, среднем ряду.